Автор давно ушедших в народ хитов «Комбайнеры» и «Русская дорога», гармонист и актер, давний друг и собеседник «Труда» Игорь Растеряев написал книгу с говорящим названием «Это чё за балаган?». И сыграл по ней моноспектакль. Премьера спектакля, который Игорь поставил с другом, режиссером Юрием Евдокимовым, прошла на ура на сцене питерского театра «Зазеркалье». А 16 февраля Игоря увидит и московский зритель — со специальной программой «Концерт в театре». О работе над книгой, новых песнях и давних друзьях-комбайнерах с Волгоградчины наш разговор.
- Игорь, над своей книгой вы работали, я слышала, чуть ли не 20 лет. Но сейчас так долго даже классики не пишут...
— Уточню: книжка писалась 17 лет. Почему так долго? Я всегда работаю по живому. Принимаясь что-нибудь писать, никогда не знаю, чем все закончится. А начиналась книга с иллюстраций к безобидным острословным байкам моего друга Гриши Выпряжкина. Он был старше меня на 28 лет. Умер в 56. Стал мне настоящим проводником в мир, который и тогда-то почти ушел, а теперь о нем остается лишь вспоминать, — мир уходящего местного языка, ярких характеров и отголосков казачьей культуры...
Я благодарен Грише и остальным своим учителям за то, что успел прикоснуться к этому миру и зафиксировать его на книжных страницах. Иллюстрируя веселые Гришины рассказы, был уверен, что все это останется на уровне развлекухи. Слава Богу, что работу тормозили другие дела — служба в «Буффе» (петербургский театр «Буфф», где Игорь работал 12 лет, до 2015-го. — «Труд»), гастроли, песни под гармонь, выпуск альбомов. Благодаря этим вынужденным паузам книга выросла из сборника побасенок в повесть об ушедшей эпохе. О канувшей в Лету цивилизации — традиционной российской деревне. В общем, я рос и думал, наблюдал, делал выводы, которые порою менялись по мере моего взросления. А название «Это чё за балаган?» — это и цитата главного героя, и отражение сути жития персонажей и в целом нашего села сегодня.
— А как все это обернулось спектаклем?
— Откровенно скажу: я не знал, как делать такие представления, где одному человеку в течение трех часов надо сыграть всех персонажей. За пару месяцев до премьеры я наконец сообразил, что неплохо бы для такого дела позвать режиссера, — такое вот откровение снизошло... А вообще-то затея катилась под откос, но с Божией помощью и участием Юры Евдокимова мы все это своротили вполне благополучно.
Юра — мой друг и однокурсник. Постоянно помогал и помогает нам с Лехой Ляховым (Алексей Ляхов — друг и соавтор Игоря Растеряева, москвич казацких корней, с которым они познакомились в Раковке. — «Труд»). Клип «Месяц», например, смонтировал, когда мы сами не могли этого сделать. В клипе «Север» сыграл главного героя. Где-то просто консультировал. Он, считаю, вытащил спектакль, сам бы я никогда не понял, что работает, а что нет. Да и школа актерская у меня за годы вне театра уже здорово утрачена. Но Юра не отступился. Он и профессиональный режиссер, и меня знает, и бывал на хуторе Глинище. Сценария не было никакого — все решалось тут же, на месте: что подходит, какой свет, звук.
Декорации до последнего отсутствовали, пока мой папа их сам не сделал.
— Он ведь у вас известный художник, его работы востребованы и в России, и за рубежом. А тут чем он вам помог?
— Про папу — отдельная песня. Человек в 70 лет поехал в Глинище, привез оттуда настоящий забор — наш старый, а также грядушку, спинку от кровати. Травы в степи насобирал, чтоб я, значит, сидел и себя как дома чувствовал: Вылезли на кураже и воле!
— Этот спектакль вы показали дважды в конце прошлого года. Точка в нем поставлена или вносите в постановку усовершенствования?
— Точку не ставим. Наметили показ в Москве на 1 апреля. Хотел бы и в гастрольный тур со спектаклем отправиться, но пока не потянуть. Все расходы мы взяли на себя — и пошли по миру после всех этих премьер и презентаций. Траты-то огромные, а отбивать пока нечем. Тяжело это — самому организовывать такие мероприятия. Но не сидеть же просто на табуретке и рассказывать без видео, звука и света по причинам экономии? Так что жду, когда Боженька даст выход и укажет путь.
— А почему показ прошел в петербургском детском театре «Зазеркалье», а, например, не в «Буффе», для вас не чужом?
— Приятно, что я произвожу впечатление человека, которого счастливы с руками и ногами оторвать все театры любимого города на Неве. Но, к сожалению, это не так. Найти площадку для такого спектакля оказалось очень непростой задачей. Кто протянул нам руку вменяемого сотрудничества, с теми людьми и работали. А музыкальный детский театр «Зазеркалье» когда-то был популярным в нашем городе рок-клубом, эти традиции и ныне там не забыты.
Что касается «Буффа», то я был в нем совсем недавно — на прощании с его основателем и бессменным руководителем Исааком Романовичем Штокбантом, под началом которого прослужил 12 лет. Это, конечно, человек-эпоха. Прожил 94 года, оставаясь в уме и здравии до последнего. Больше таких нет. Я горжусь, что работал у него. Что у меня руководитель был ветераном Великой Отечественной, фашистов бил. Светлая ему память! Несмотря на печальный повод, отрадно и трогательно было встретиться с коллегами. Со многими пообщался. Хорошие там люди работали и работают, добрые.
— Страницы вашей книги, как и речи героя театрального действа, изобилуют своеобычными словечками: шибалок, суглинок, брулять, вскуропатили... Так ведь и переводчик потребуется.
— А что делать? Это же образ собирательный — и это часть того языка, на котором говорят на родине моего отца. К сожалению, теперь все реже и реже.
— Игорь, вы в своем творчестве постоянно сверяетесь с реальной жизнью. В ней что-то изменилось к лучшему у героев ваших популярных песен, а теперь и книги?
— Да, в общем, все живут так же. Кроме Гриши Выпряжкина, царствие ему небесное. Божий человек Леня Макарочкин по-прежнему ходит у магазина. Хуторянин Витя Рогачев уехал калымить во Фролово, так как в Раковке ему работы нет. Село помирает, загибается. Закрыли нефтебазу, а минувшей осенью еще и детский сад. Вот и все перемены.
— Вы сейчас редкий из артистов, кто постоянно обращается к сельской теме, своим корням. Нет ли у вас желания взять над земляками культурное шефство? Вон ваш коллега, актер и музыкант Кустурица в своем балканском краю «культурную деревню» возвел и населил.
— Кто я такой, чтоб шефствовать? К тому же у нас в хуторах у людей до сих пор в душе казачий круг, каждый сам себе шеф. В этом плане я и сам уже как Кустурица. С избой, печкой русской. Весь двор обнес плетнями. Ко мне теперь ходят, как в музей, удивляются. Наверное, надо еще хату с земляным полом и камышовой крышей заделать — тогда можно будет и поговорить о возрождении традиций.
А если серьезно... Не очень понимаю, что такое «сельская тема». Просто вышло так, что мне нужно было рассказать свое — то, о чем я лучше знаю. Пришлось опять податься в артисты. А так чтобы играть чужое: Пока нет в планах.
— Не жалеете, что ушли из театра? Что обрели со свободой творчества? Что потеряли?
— Да ничего я не потерял. Страну поглядел, многих людей узнал.
— Считается, что сельчане и горожане не понимают друг друга. Горожане активнее, постоянно за что-то борются, а сельские жители живут тихо. Как смотрятся из села городские бури?
— В деревне люди все правильно понимают о происходящем — и у них в регионе, и в стране в целом. Но они лучше городских знают, что надеяться можно только на себя, на свои руки. Потому и живут тихо.
— Ваш предстоящий 16 февраля московский «Концерт-спектакль» — это новая программа?
— Это новая встреча с моими любимыми московскими зрителями. Возможно, спою и новые песни. Их, кстати, уже много.
