На завершившемся Московском международном кинофестивале приза за лучшую режиссуру (и специального приза ФИПРЕССИ) удостоен фильм Валерии Гай Германики «Да и да», яркая мелодрама о первой любви учительницы начальных классов к молодому безбашенному художнику, благодаря которому она попадает в альтернативный мир – художественных тусовок, пьянок и бьющего, неудержимого таланта.
Прокатное удостоверение, по словам продюсера Федора Бондарчука, фильму еще не дали, проблема в ненормативной лексике, которая в фильме звучит хоть и нечасто, но все же является поводом не пропустить его в широкий прокат. Главную женскую роль в картине исполнила Агния Кузнецова, известная по картинам «Груз 200» Алексея Балабанова, «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики, сериалу «Мосгаз».
– Вы когда-то с сожалением говорили, что в России практически не снимают фильмов о женщинах. Им всегда отводятся роли, дополняющие главных героев – мужчин. Но я смотрела картину «Да и да» и думала, что Германика – как раз тот режиссер, который снимает о женщинах, их чувствах и судьбах. Вот и в этой картине: каким бы ярким и эксцентричным ни был герой-художник, фильм ведь все равно о вашей героине, о скромной учительнице, которая вдруг влюбляется и попадает в другой мир.
– Да, большинство фильмов у нас мужские. Режиссеров, которые снимают о женщинах, мало, сценаристов, которые о них пишут, тоже. Валерия, наверное, единственная. Нет у нас Альмодовара, который возьмет 10 женских ролей и сделает классную историю! Что касается нашего фильма, то все почему-то видят в нем социальный акцент – она учительница, он художник. Мне, как и Валерии, это было не принципиально. Важно было, что моя героиня занимается скучной, монотонной работой. Я бы, наверное, сделала ее менеджером в салоне сотовой связи, но сценарист Александр Родионов остановился на учительнице. Понимаете, моя героиня похожа на Алису в Стране чудес: она шла-шла и вдруг – бац! – провалилась в люк, и весь ее мир перевернулся с ног на голову.
– Тем не менее героиня подана в довольно тривиальном ключе. Когда ее возлюбленный разбрасывает по полу муку, она покорно за ним убирает.
– Она его любит! Хочет приблизиться к возлюбленному. Даже картины, которые она начинает рисовать, похожи на те, что делает он. Это абсолютно христианская мысль – приблизиться к Богу, потому что он есть любовь. Для женщины таким богом становится мужчина, которого она любит.
– А вы видели «Портрет жены художника»? Там ведь похожая история, но уже не о первой любви, а о том, что с этой любовью – художника и обычной женщины – случилось лет через 20. Он в ней любит музу, а она от него хочет…
– Детей?
– Можно и так сказать.
– Ну, это нормальная ситуация, а как по-другому?
– Так, может, поэтому в российском кино женщины и играют роль дополнения-приложения к герою-мужчине?
– Все женщины разные. Я, например, на свою героиню совсем не похожа. Но нужно уметь рассказывать и о таких, «дополнительных», как вы говорите, от первого лица. Надеюсь, что нам с Лерой удалось углубиться в ее переживания и чувства.
– Многие критикуют фильм за излишнюю откровенность. Я слышала, например, мнение, будто картина ничему хорошему молодежь не научит.
– А чему она должна учить? Как деньги зарабатывать? Эта картина учит самому прекрасному, самому важному, единственно ценному в нашей жизни – любви и чувствам. Только чувства и любовь – самый дорогой материал на планете. За них скоро деньги станут платить, ведь многие уже не способны любить, а умеют только зарабатывать. Искренность так сложно встретить, это сегодня такой дефицит! А между тем она – единственное, что имеет смысл. Не за машины и дачи же любить человека!
– В фильме вы рисуете картины – сами это делаете? Я знаю, что ваш отец – художник...
– Да, сама. Но не могу сказать, что мне помогло знакомство с художественным миром. Скорее помешало. Все-таки я играю человека, очень далекого от арт-мира. Да и московскую арт-тусовку я узнала только во время съемок. Брала уроки рисования у Пахома (Сергея Пахомова. – «Труд»), побывала у него в мастерской… Было весело.
– Пахом ведь не только оформлял фильм, но и сыграл одну из эпизодических ролей. Помимо него в картине снялись также известные художники Владимир Дубосарский и Александр Виноградов. Каково было работать с ними на съемочной площадке?
– Я старалась существовать отдельно от них – моя героиня не общается с ними, потому что они ей мешают.
– Вы участвовали во всех игровых фильмах Валерии Гай Германики: «Все умрут, а я останусь», «Краткий курс счастливой жизни», теперь – «Да и да». Почему вам нравится с ней работать?
– Работа с Лерой – это уже привычка в хорошем смысле слова. Мне нужна доза художественного чуда, которую дает всем своим актерам Германика. Она их очень любит – и мама им, и нянька, и советчик. Не знаю, какое впечатление она производит на других людей, но могу сказать, что на своих актеров она никогда не будет кричать. Лера всегда прислушивается к психофизике актера, к словам, предложениям… Это удивительно: чаще встречаются режиссеры-диктаторы, которые хотят все поставить под контроль. Ну а ее эксцентричность, о которой многие говорят… Такая профессия. Знаете, есть люди, которые работают под землей, есть те, что на земле, а есть те, что парят над землей. Вот она относится к последним.
– С кем еще из режиссеров вам понравилось работать?
– С Алексеем Балабановым. Это была такая величина! Он сумел создать свой мир. И то, что тебя в этот мир пустили, – уже огромное счастье и опыт. Это тебя очень сильно меняет, навсегда. Я работала с ним еще в «Грузе 200», в «Морфии»… Удивительно: как будто это было вчера. Такие вещи всегда с тобой. Свой мир умеют создавать далеко не все режиссеры – единицы. Германика, кстати, из их числа.
P.S. А главный приз ММКФ завоевал японский фильм «Мой мужчина». Это решение жюри во главе с Глебом Панфиловым вызвало шквал эмоций, если не шок. Дело в том, что японская картина, не блистающая большими художественными достоинствами даже на фоне традиционно слабого конкурса, была вдобавок посвящена теме инцеста между стареющим отцом (актер Таданобу Асано был удостоен еще и приза за лучшую мужскую роль) и усыновленной им несовершеннолетней дочерью. Никто такого радикального жеста от классика советского кино и возглавляемого им международного жюри, прямо скажем, не ожидал.
