Как и многие другие земляне, лидер группы «Мумий Тролль», музыкант и поэт Илья Лагутенко строил планы: записать новые альбомы, организовать в родном Владивостоке традиционный фестиваль, а прямо в эти дни провести в Москве праздник в честь 20-летия альбома «Точно Ртуть Алоэ». Юбилей пришлось отмечать онлайн, претерпели изменения и дальнейшие замыслы. Зато появилась возможность остановиться на бегу и поразмышлять о быстротекущей жизни.
— Илья, в видеообращении на своем сайте вы призываете всех при словах «коронавирус», «курс рубля», «гречка», «обнуление» тщательно мыть руки с мылом. Это еще зачем?
— Надо же с чего-то начинать! Как теперь выясняется, Мойдодыр — наше все, ведь он нас с детства учил мыть руки с мылом, а это нынче главное правило выживания. Наденем маски, максимально дистанцируемся в общественных местах, чтобы не стать COVIDиотами. Но к этим, безусловно, важным и необходимым санитарным требованиям я добавил бы еще и предложение дистанцироваться от разговоров на тему «шеф, все пропало!». Потому и предлагаю мыть руки после произнесения некоторых слишком употребляемых нынче слов.
— Тогда спрошу вас о плюсах и минусах нынешних потрясений.
— Планы традиционного фестиваля во Владивостоке, который мы готовили в тесном сотрудничестве с коллегами из Китая, Японии и некоторых других стран, теперь зависят от коронавируса. После года гастрольных скитаний «Мумий Тролль» на весь 2020-й заказал студии в Лос-Анджелесе, Лондоне и Токио, намереваясь закончить работу над несколькими альбомами, которым мы не могли посвятить достаточно времени в «кочевом» 2019-м. География студий определялась тем, кто из коллег — звукорежиссеров и аранжировщиков — хотел поучаствовать в наших проектах. И это все отложено до лучших времен. Ну и юбилей альбома «Точно Ртуть Алоэ» с приездом гостей из Японии перенесен в онлайн...
Все это трудно отнести к плюсам. Зато у людей появилось свободное время. Сам я очень люблю оставаться наедине со своими мыслями, даже в относительно спокойные времена.
И мои друзья знают, что звонить мне бесполезно, как и оставлять голосовые сообщения. Думать, вспоминать, фантазировать — в обыденной жизни для всего этого катастрофически не хватает времени. Сейчас его в достатке.
— Есть ли вещи, в которые вы верили 20 лет назад, а сейчас, увы, нет?
— Есть. Когда-то давно я верил, что через 20 лет дела в мире все-таки будут идти получше, чем мы с вами видим сегодня. И, как я теперь понимаю, строчка из давней моей песни «все будет, как всегда, только без нас...» прозвучала тогда слишком оптимистично. Одна из задумок, над которой сейчас появилось время поработать, связана с современной хореографией. Либретто во многом предвосхитило сегодняшние события, но тогда, в самом начале идеи, отпугнуло кое-кого своей апокалиптичностью. А оказалось, просто надо уметь заглядывать за горизонт.
— Какую восточную мудрость вы, востоковед, напомнили бы нам сегодня в первую очередь?
— Мои друзья в Азии всегда удивлялись, куда мы все так спешим. Они этого не понимали и не понимают, поскольку мыслят не календарным годом и не пятилетками, а поколениями. Умение не спеша проживать свою жизнь, не комкать события и чувства — эта рекомендация не менее важна, чем мыть руки с мылом. Впрочем, постижение Востока — дело серьезное и длительное, здесь увлечение надерганными цитатами без погружения в детали не стоит и рисового зернышка. И потом, разве нет у нас своих поэтов-классиков? Да и молодые таланты частенько выдают пророческие вещи, жаль только, что мы к ним почему-то не прислушиваемся.
— Каких писателей любите?
— Вряд ли я такой уж эксперт в вопросах литературы. Читаю много, но в основном по специальности, по интересующим меня вопросам. А для души предпочитаю классику, в которой особо ценю форму, язык: Пастернак, Булгаков, Набоков.
Кстати, во Владивостоке группа энтузиастов основали небольшое издательство «Рубеж», где выпускают «эмигрантскую прозу» — неизвестных пуб-лике дальневосточных писателей первой половины ХХ века. Удивительные вещи тогда происходили во Владивостоке, русском Харбине, предвоенном Шанхае! Еще есть ребята, организовавшие телеграм-канал «Чужбина» — мне нравятся их неожиданные литературные подборки и рекомендации. Это словно истории из параллельного мира. Почему я не знал их, когда учился в школе? Всем своим нерусским друзьям я дарил тогда для понимания «загадочной русской души» одно и то же: роман «12 стульев». Неловко даже...
— Что для вас главного случилось в музыке последних лет?
— На российской сцене произошли кое-какие сдвиги, жанры стали разнообразнее, поэты-песенники, к которым отношу и рэп-исполнителей, перестали поголовно копировать кумиров из рок-клубов 80-х и «Нашего Радио» начала 2000-х. А в мировой музыке мне по душе возрождение фри-джаза. В Европе, Японии, Америке много интересных композиторов и исполнителей, играющих современный эклектичный джаз, сочетающий живые инструменты и электронику.
— Сегодня многие организации культуры перестраиваются, открывая видеоархивы, приглашая музыкантов на онлайн-концерты. Но это не приносит денег. Должно им помогать государство?
— Для меня загадка, по каким принципам государство взаимодействует с культурой. Слишком уж все там выборочно, слишком держатся за старые формы и смыслы. На поверхность выплывают все те же «песни о главном» и «танцы со звездами», но какой в том прок? Почему кто-то уверен, что устроить шоу в пилотке и с «калашом» в руках сегодня нужнее и патриотичнее, чем сесть перед людьми за рояль или выйти к ним со скрипкой?
— А как вы относитесь к идее Федерального центра культуры во Владивостоке — одного из четырех, которые нам недавно пообещали в стране от Калининграда до Тихого океана? Возможно, вас уже туда пригласили?
— Идея хорошая, амбициозная. Но построить, в смысле возвести стены с крышей — это одно. А вот наполнить эти стены настоящим творчеством и искусством — это другое. Хотя само место для центра во Владивостоке выбрано намоленное: на этой сопке когда-то стоял дом, где родилась идея Владивостокского рок-клуба. Тут же было и общежитие моего родного восточного факультета с беспрецедентным для 80-х клубом «Аргонавты» на первом этаже. А на снесенной теперь стене нового корпуса Политеха красовалась огромная фреска с изображением леопарда, нарисованная к одному из фестивалей V-ROX. В аудиторию за этой стеной я в свое время ходил на курсы молодых архитекторов...
— Может, вами теперь владеют совсем новые замыслы? И как быть с вашей любовью к путешествиям, давшей поклонникам «Мумий Тролля» альбомы «Морская», «SOS Матросу»?..
— Говорить сегодня про путешествия странно, они для всех нас откладываются на неопределенное время. Но тем для творчества хватает пока и сидящим взаперти. Собираясь закончить в течение года несколько альбомов, мы, можно сказать, оказались готовы к самоизоляции, сами еще о ней не зная.
— Приходится сегодня слышать, что нет худа без добра и с наступлением нынешнего кризиса человечество получило шанс проявить себя не скоплением враждующих племен и правительств, а чем-то единым перед лицом общей опасности. Так ли это?
— Я с удовольствием бы с вами согласился, но... Закрылись города и целые страны, а единством и не пахнет. Напротив, чем дальше, тем больше принимается за спасительную формула «спасение утопающих есть дело рук самих утопающих». Максимальное дистанцирование друг от друга, может, и спасет нас от инфекции, но соберемся ли мы еще когда-то вместе — большой вопрос. Не думаю, что это будет простым делом. Меняться должно все: политика, бизнес, образование и далее по списку. То, чему нас учили и учат в школах и университетах, стремительно перестает стыковаться с повседневностью.
— Как вам, Илья, удается, преодолев полувековой рубеж, выглядеть 30-летним?
— Иногда мне кажется, что уже прожито несколько жизней. Но это не повод отчаиваться. По крайней мере верю, что, закрыв когда-нибудь за собой дверь, не оставлю много мусора.
— Не могу удержаться от вопроса про вашу знаменитую улыбку: она теперь, мне кажется, появляется все реже...
— «Без обещаний, но мы не прощаемся. Просто целуемся и улыбаемся» — помните эти слова песни, с которой мы как-то прокатились на «Евровидение»? Его, кстати, в этом году тоже отменили. Но любовь и улыбки никто отменить не в силах — даже пандемия.
