Кинообозреватель «Труда» насладился ироническим изображением богемной жизни.
Табличка с надписью «Без названия», как правило, украшает те произведения искусства, которые широкой публике неблизки и непонятны — да и не только ей, если быть честными. Зато от коллег автор произведения иногда все-таки может добиться желанной фразы «Старик, ты гений!» В умной картине Джонатана Паркера много художественных вещиц, которым и вправду лучше названия не иметь. К примеру, скульптуры из чучел животных, которые создает колоритный маэстро Рей (Винни Джонс) — впрочем, склеенные валетом тушки сусликов все же обозначены как «Лесная радость». Или музыка «Ансамбля нового звука», где грохот железной цепи, падающей в ведро, сплетается с визгом кларнета, — руководитель ансамбля Эдриен (Адам Голдберг) искренне не понимает, почему никто не проникается его музыкой, оттого ходит с постоянно обиженным лицом. У Эдриена есть брат Джош (Эйон Бэйли), художник-абстракционист, на чьих картинах преобладают кружочки. А у Джоша — подруга-галеристка Мадлен (Марли Шелтон), умеющая подвести искусствоведческую базу под любого дохлого суслика — иногда для того, чтобы сыграть на тщеславии богача-коллекционера и склонить его к покупке, но чаще из чистого восхищения очередным творцом.
Однако изредка Мадлен все же позволяет себе бросить фразу-другую, по которым можно догадаться, что в ее душе живут некоторые сомнения насчет того, действительно ли она занимается искусством. У остальных сомнения как раз нет — никто даже не думает задаваться вопросом, действительно ли стоит считать его композитором или художником. Даже человек, чьим наиболее выдающимся произведением является «Торчащая в стене канцелярская кнопка. 2008». Ко всем этим персонажам Паркер относится со снисходительной симпатией, воспринимая их в основном как иногда забавных, а иногда скучных детей: Эдриен, например, совсем уже было собирается покончить с собой из-за бесславия, но отвлекается, потому что яркие таблетки снотворного так здорово пересыпаются и шуршат в пластиковом стаканчике. Не так везет Рею — его в буквальном смысле убивает собственное искусство: с потолка срывается туша коровы в бусах. Однако режиссер не позволяет себе увлечься рассуждениями об уязвимости художника: по сути дела, художников, музыкантов и поэтов как таковых в фильме нет — есть люди, которые старательно пытаются изображать их. И отчасти в этом преуспевают: в финале Эдриен и его коллега-кларнетистка (Люси Панч) восхищаются новыми произведениями Джоша, соглашаясь с тем, что он превзошел самого себя. Хотя кружочки на картинах остались совершенно такими же.