В этот раз Кортес представил публике новую программу "Мое одиночество". Правда, остаться наедине с собой Кортесу не пришлось, поскольку зал Кремля заполнился полностью.
Отсутствие декораций, полутьма и грустные мотивы испано-цыганской музыки - вот что стало главным аккомпанементом к страстным танцам одинокого мачо. Вопреки строгим законам жанра свой первый танец Кортес исполнил полуобнаженным. И только в последующих сетах продемонстрировал костюмы, созданные Жан-Полем Готье. Кутюрье настолько вжился в образ, что отличить наряд Хоакина от одежды уличного цыгана было невозможно.
Испанец цыганского происхождения в этот вечер познакомил зрителя с основными направлениями фламенко - булериас, самброй и тангос. Однако простой любитель вряд ли заметит большую разницу между этими танцевальными элементами, обнаружив лишь смесь классического фламенко с современным балетом. Соединять столь далекие стили, тем более делать из этого шоу, может позволить себе только такой дерзкий артист, как Кортес.
В танце все тело артиста, от ступней до кончиков выразительных рук, без слов говорило о тоске и неразделенной любви. Зрители, в представлении которых Испания всегда была солнечной страной, увидели ее в совсем ином, сумрачном колорите. К тому же на сцене периодически возникали какие-то явно не запланированные проблемы со светом, и случалось, что Кортес танцевал почти в темноте. Это, впрочем, только добавило интриги действию.
Московская публика, привыкшая одаривать заморских гостей бурными аплодисментами, в случае с Кортесом не знала, как поступить. Действия испанца невозможно было предугадать: то он неожиданно замирал, то вдруг начинал страстно отбивать чечетку. В один из таких моментов, когда музыка закончилась и Кортес замер, чтобы сосредоточиться для следующего па, публика в ожидании перестала дышать. А когда зрители осмелились нарушить тишину, то Кортес использовал вспыхнувшие аплодисменты как дополнительный ритм для нового каскада чечетки.
Возможно, не все нюансы представления были до конца восприняты публикой, но не почувствовать потрясающую энергетику Кортеса и не оценить дьявольскую красоту его танца было невозможно.