Если представить наш театральный сезон в виде графика, то одним из самых высоких всплесков на нем всякий год становится очередной приезд в Россию Эймунтаса Някрошюса и его актеров из вильнюсского театра Meno Fortas. Этот раз не стал исключением: на фестивале «Балтийский дом» показан почти шестичасовой «Идиот» по роману Достоевского.
Московская публика сумеет посмотреть «Идиота» через полтора месяца на фестивале «Сезон Станиславского», но все же «право первой ночи» на Някрошюса уже давно по традиции принадлежит именно Питеру. Литовский режиссер любит
Някрошюс славится немногословием, и на вопросы, о чем он поставил очередной спектакль, всегда дает однообразный ответ: «Не знаю». Так же надлежит отвечать и театральным критикам: этот «Идиот» слишком велик, чтобы уместиться в прокрустово ложе концепций. Однако после этой постановки начинает казаться, что Някрошюс нашел единственно возможную трактовку романа. Впрочем, так бывает с любым большим режиссером. Главный герой здесь не противопоставлен другим персонажам, как это было в легендарном спектакле Товстоногова. Если этот Мышкин — идиот, то и все остальные в неменьшей степени. Как будто литовский режиссер сказал всем своим актерам: «Будьте как дети», — и именно на этом построил спектакль.
Сцена запружена детскими кроватками, которые, утопая в черноте пространства, кажутся одновременно и кладбищенскими оградами. Большим ребенком здесь смотрится не только Мышкин (Даумантас Чиунис), но и Рогожин (Сальвиус Трепиус). При первом взгляде ясно, что между ними сложилась совсем мальчишеская дружба, где один робок и слаб, а другой — задира и баламут. Таким же угловатым, нелепым и прекрасным подростком выглядит и Аглая (Диана Ганцевскайте). И лишь в Настасье Филипповне выразилась вся темная манящая женственность этого спектакля. Статная героиня Эльжбеты Латенайте притягивает к себе любого, словно магнит. Когда она выходит на сцену, кажется, что перед ней проскакивают электрические разряды.
«Идиот» — это спектакль широких размашистых жестов, и привычка махать руками при важном разговоре здесь свойственна не только князю. «Идиот» в ещё большей степени приближен к современному танцу, чем предыдущие спектакли Някрошюса, и все эти несуразные, но завораживающие прыжки героев по сцене иногда напоминают возню больших щенков, которые желают во что бы то ни стало излить всю накопившуюся в них нежность. Ребяческая жажда любви кого угодно сделает похожим на идиота в этом взрослом мире, который привык бояться размашистых жестов и открытых эмоций.
Реплика
.jpg)
Эймунтас Някрошюс, режиссер
«В молодости работать проще»
Я никогда раньше не работал с прозой Достоевского. Не знаю, возможно, мне следовало начинать не с «Идиота», а взять у Достоевского
