На меня смотрят усталые глаза пятилетней Ксюши Овчинниковой. Она неподвижно лежит на диване и жалуется, показывая на ножку:
- Мама, коленка опять болит...
У маленькой девочки, словно у старушки, ноют суставы, постоянно идет кровь из носа. То же самое и у братика - четырехлетнего Виталика. Как у других деревенских детей. И еще у Ксении желтое личико, что особенно заметно на фоне снега, который укутал Павлово. А на потемневших от времени воротах, что ведут во двор Овчинниковых, белой краской надпись: "Нас убивает "ЛУКОЙЛ"...
Вывела эти слова мама девочек - Наталья. Глава семьи Иван внезапно умер (ему было всего 21) от сердечного приступа - вскоре после той АВАРИИ. В деревне уверены, что "убивают их" именно добытчики "черного золота", чьи вышки "рассыпаны" по округе.
- Над домами поднялось облако, как туман, - вспоминает Вениамин Орлов. - Это был то ли газ, то ли еще что-то. Воздух тяжелый, не продохнуть. К вечеру ходил как пьяный, голова не соображала. Теперь я инвалид, у меня больное сердце...
Вся деревня в те дни и часы была объята ужасом. По единственному телефону названивали в райцентр - в Орду: "Спасайте... Разберитесь! Что происходит?"
Моя собеседница Анна Овчинникова (однофамильцев в деревне много. - В.К.), вспоминая о тех днях, словно цепенеет:
- Юрке моему было тогда 12 лет, Леше - десять. У них неожиданно пошла кровь из носа, поднялось давление. На "скорой" их отправили в районную больницу. Главный врач А. Конев записал: "...У детей в крови толуол, в моче - фенол, толуол, ацетон, этилбензол".
Всю ночь в Павлово дежурили врачи. Как в войну заговорили: "Эвакуация"... На следующий день всех детей на автобусах срочно вывезли из деревни.
Начальник гражданской обороны района "по факту аварии на Кукуйском участке добычи нефти возле Павлово" приказал ввести в деревне "чрезвычайную ситуацию". А нефть в реке и жуткие запахи стали появляться каждый год, постоянно. В 2001 году очередная катастрофа. Нефтяники поставили девять плотин-ловушек на Тураевке, чтобы собирать черные потоки, законсервировали несколько самых близких к деревне скважин. Но что изменилось?
Вениамин Орлов специально для меня принес ведро воды из колодца: "Попробуйте..." Пробовать не захотелось. От ведра шел керосиновый запах.
Деревня расположилась в живописном овраге. Кругом снега и сосны. И дома добротные - из толстых потемневших от времени бревен. Жить бы здесь и жить. Но к реке не подойдешь: удушливое зловоние.
- Зимой "ароматы" все-таки не такие, как весной и летом, - рассказывает староста деревни Марина Вахрушева. - Как только снег сходит, густое облако ядовитых запахов повисает над деревней - вот тогда совсем плохо.
И моя собеседница начинает рассказывать о том, что живут они словно в газовой камере, что у деревенских болят голова, почки, печень, скачет давление - здоровых не найти. О том, что за последние три года в Павлове родился лишь один ребенок - у Ольги Элюхан.
- В первую очередь, - говорит Марина, - поражается нервная система, ухудшается память, дети не могут сосредоточиться, возникают сонливость, слабость... Мой сын Саша - ему 11 лет - говорит: "Мама, не могу учить историю - трудно запомнить даты, события". Лицо стало желтым... Отправили его в соседнюю деревню Богомолово - лучше стало. А дочь нашу обследовали в Кунгуре, она там в техникум поступила. Врач, увидев белые пятна на руке и спине, удивился: "Девушка, это мутация. Надо пройти глубокое обследование". Даже когда в Пермь приезжаем, легче дышится, чем на нашей "природе". А стоит дочери в Павлове появиться, как уже через два часа начинает жаловаться: "Мама, желудок заболел..."
- У всех наших детей, - подтверждает заведующая Павловским фельдшерско-акушерским пунктом врач Галина Южакова, - заболевания желудочно-кишечного тракта. У многих анемия. Очень часты головные боли.
Тетрадь амбулаторного приема пестрит схожими записями: "Брагина Вера - низкое давление". "Пермяков Степан - повышенное давление". "Белова Анна - повышенное давление"...
В какой-то момент я замечаю, какая в Павлове настораживающая тишина. Только снег поскрипывает под ногами. Собаки не лают, кошки не бегают, не слышно коров. А живности, как выясняется, практически и не осталось.
- Не дают приплода ни собаки, ни парнокопытные, - открывает загадку староста. - Или тяжело болеют. Со времени аварии и началось поголовное вымирание. Выход один: уехать отсюда. Это решение деревни. Меня и выбрали старостой, чтобы я помогла людям выбраться отсюда. Поначалу были еще надежды, что все наладится, воздух станет чище, нефть не будет разливаться по Тураевке. Мы с мужем здесь по глупости три года назад добротный кирпичный дом построили... Переселяться не страшно - страшно детей здесь похоронить...
- А нефтяники знают о ваших проблемах?
- Знают, только все нас уверяют, в том числе и местные власти, что "ЛУКОЙЛ" здесь ни при чем. Такова, мол, специфика местной геологии, экологии... И районные врачи уже ставят нашим какой-нибудь нейтральный диагноз. Или отравление. Или глисты. Особенно напирают на паленую водку. Или на пищу недоброкачественную. Не тех, мол, грибов поели. Говорят, в администрации района врачам такую команду дали.
- Примерно так и со мной было, - вспоминает Наталья Овчинникова. - В прошлом году 7 июня вызвала "скорую" из райцентра. Меня в очередной раз тошнило до судорог. Температура под 40. Доктор Саитов сделал вывод: вас, видимо, клещ в лесу укусил. Потом с Виталиком к врачам ездила. У него болел живот, рвало. Ничего не объяснили, что с ним, на следующий день отправили домой. У Ксюши животик все время болит. И тошнит, если не каждый день, то через день. Волосы на голове перестали расти. Мы уж и крапивный настой втираем, и репчатый лук. Ничто не помогает. А когда у малышей кровь из носа закапает, я их на диванчик укладываю, прикладываю платок и жду, когда остановится. Когда рассказываешь все это врачам, те плечами пожимают. Как будто все так и надо.
- А раз так, - делает вывод староста, - то никакой компенсации за жилье нам не дождаться. Да и как это скажется на репутации компании, если узнают, что из-за ее деятельности эвакуировали деревню? Мы же все это понимаем. Но разве могут наши нищие земляки самостоятельно что-то построить или купить в другой деревне, если им не помогут?
Невиданная беда сплотила людей. Сообща рисовали, например, плакаты, обвиняющие нефтяников в экологической катастрофе. Сами сочиняли простые бесхитростные тексты. С ними староста и ее деревенские соратники отправились летом в Пермь, когда там проходил всероссийский социальный форум. И стояли два дня у входа женщины-крестьянки с детьми, развернув транспаранты-протесты: "Верните нам чистый воздух... " Однако никто из администрации области к ним так и не подошел. Собрали все документы по катастрофе, досье завели. Нарисовали схемы и карты: как расположены скважины, где стоят нефтяные ловушки. Вышли на уполномоченного по правам человека в области Сергея Матвеева. Дважды обращались в районный отдел по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям с просьбой обеспечить селян противогазами. Начальник отдела А.Петухов ответил отказом. Обращались с жалобой к губернатору. Глухо.
Муж старосты Виктор Иванович работал оператором у нефтяников.
- Но как только мы стали воевать с "ЛУКОЙЛОМ", - говорит Виктор, - меня уволили по сокращению.
Докажите, говорили деревенским бедолагам, что воздух опасен, что земля загрязнена, что вы больны. И павловцы добились, чтобы в деревню приехали ученые из Перми. Эксперты брали пробы, собирали анализы. Но вот выводов комиссий деревенские не получили. Их вновь заверили: обстановка в Павлове нормализовалась.
Лишь после обращения в прокуратуру области в деревню попали документы. "В крови взрослых и детей, - такой вывод сделали ученые из Научно-исследовательского института детской экопатологии, - систематически присутствуют токсиканты, типичные для загрязнения среды обитания нефтепродуктами... Фенол, формальдегид, ацетальдегид регистрировались в крови постоянно и зачастую на уровне выше контрольных значений..." В воздухе д. Павлово присутствуют акреалин, бензол, толуол, сероводород и пр. " Предположительно загрязнение идет от нефтяных скважин. Видимо, происходит вымывание грунтовыми водами нефтепродуктов". К таким неутешительным выводам пришли и эксперты Пермского центра по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды.
Разумеется, при желании можно опровергать и данные экспертиз, и жалобы людей. "ЛУКОЙЛ" - явно не бедная компания, которая может себе позволить многое. В том числе и профессиональную защиту, и хороших защитников. Но более всего в этой истории меня лично смущает один момент.
- Здесь уникальные недра, которые уже позволили нефтяной компании заработать миллионы и миллионы. В Павлове проживают всего 43 семьи (130 человек). Получил ли кто-то из жителей деревни хотя бы бесплатную путевку или, скажем, деньги на лекарства от того же "ЛУКОЙЛА"? - спросил я Марину Вахрушеву. Она даже удивилась такому вопросу.
- Никогда и никто...
А люди еще надеются, что кто-то их отсюда переселит, эвакуирует.
А ВЫ ЧТО СКАЖЕТЕ?
- На мой взгляд, - говорит начальник управления промышленно-экологической безопасности и охраны труда ООО "ЛУКОЙЛ-Пермь" Сергей БЕЛОЗЕРОВ, - ситуация в Павлове не связана с добычей нефти. Надо говорить об особенностях геологии, географии... В деревне острая социальная обстановка - нет работы, само селение неперспективно. Вот это - так. И когда бы я ни приезжал в Павлово, запахов не ощущал. Да и местные сторожилы меня уверяли, что им и так хорошо, уезжать, мол, никуда не собираются. А эвакуация вообще не наше дело - власти должны объявить деревню зоной экологического бедствия.
- Местные жители, - говорит глава администрации Ординского района Николай АГЕЕВ, - в течение нескольких лет жалуются на экологию Павлова. Просто есть группа людей, которые хотят заработать на этом дивиденды. А чем ситуация в Павлове хуже, чем в соседних деревнях? Да ничем. Наш район - это зона нефтедобычи. Мы как-то собрали группу ребят из разных сел и направили на медобследование в Пермь. Знаю, что практически у всех обнаружили отклонения в здоровье. Но вот только в Павлове жалуются. А нефтяники, поверьте, много вкладывают в улучшение экологии.
Обращались мы за комментарием к министру природных ресурсов России Юрию Трутневу, в недалеком прошлом губернатору Пермской области. К сожалению, узнать мнение министра нам так и не удалось. В пресс-службе министерства нам ответили, что это слишком "мелкий" вопрос для ответственного руководителя такого уровня.