Когда спускаемый аппарат "Союза ТМА-10" сошел с космической орбиты и находился на высоте менее 100 километров, автоматика вдруг отменила дальнейшее управляемое снижение по пологой траектории и выдала команду на крутой баллистический спуск. Вместо обычных четырехкратных перегрузок на участников экспедиции навалились 8,5-кратные. Сравнить это можно с тем, что на лежащего человека положили сверху почти девять 75-килограммовых мешков. Тяжесть неимоверная, дышать очень трудно, грудная клетка сдавлена так, что глубокого вдоха не сделаешь... Специальная комиссия еще несколько дней будет разбираться с причинами странного поведения автоматики. Это, кстати, уже второй подобный сбой за последние пять лет - серьезный сигнал руководству РКК "Энергия" и Роскосмоса.
А космонавты, как и положено героическим людям, не драматизировали ситуацию. "Если бы сказал, что чувствовали себя при 8,5-кратных перегрузках прекрасно, то покривил душой, - заметил Юрчихин. - Но потери сознания или зрения не было. Ситуацию полностью контролировали". Космонавты всегда готовы к баллистическому спуску и вообще к любым неожиданностям, такие перегрузки не раз испытывали на центрифуге. Но вот как описывает в своем дневнике не 8-кратные, а вдвое меньшие 4-кратные перегрузки Анюше Ансари, летавшая на "Союзе" в прошлом году: "Кажется, мое лицо расплющило в блин... Мне казалось, будто мне на грудь сел слон... Давление росло, и я молилась Всевышнему, чтобы он дал мне сил не потерять сознание..."
Малайзийский астронавт Шейх Музафар не был столь же откровенным, как Ансари. Во время полета, мне под большим секретом рассказали, что вначале ангкасаван (космонавт по-малайзийски) чувствовал себя очень плохо. Но на вопрос корреспондента "Труда", как проходила адаптация к невесомости, Музафар на вчерашней пресс-конференции ответил: "В невесомости чувствовал себя хорошо. Тошноты не было. Я рожден для космоса. Надеюсь стать примером для малайзийских людей". Может, мой знакомый специалист что-то перепутал? Однако на первых телесеансах в Центре управления было видно, что Шейх двигается медленно, осторожно, как это бывает при морской болезни.
Из летавших космонавтов всю правду без утайки о своих мучениях на вторые сутки полета рассказала та же Анюше Ансари: "Я больше напоминала мумию... Двигалась лишь чуть-чуть, но даже от этого мне становилось дико дурно. Когда меня пару раз вырвало, я решила прибегнуть к тяжелой артиллерии. Полетный врач дал нам с собой несколько инъекций - средство против тошноты. Я решила, что пришло время этим воспользоваться. Майк приготовил шприц, а Миша сделал укол. Лекарство быстро вогнало меня в сон. На следующее утро я проснулась и поняла, что мне стало получше, но все-таки недостаточно хорошо для того, чтобы питаться или передвигаться. Я решила, что мне нужен еще один укол..."
Отвечая на вопрос журналистов о нештатных ситуациях, Юрчихин напомнил об отказе всех компьютеров, работавших на станции. "Мы тогда не спали три дня и три ночи, - сказал он. - Если бы не нашли выход, пришлось бы покинуть МКС. Но все-таки удалось обмануть компьютер, поставили элементарный "жучок". Надо было только знать, куда его поставить. Мы знали, что на Земле тоже работают круглые сутки..."
Когда они приземлились, от раскаленного спускаемого аппарата загорелись и трава, и парашют. Пожар полыхал так, что спасателям нелегко было подойти к люку...