В нынешней Казани о Галине Дмитриевне Дьяконовой напоминает лишь старый бревенчатый дом на бывшей Грузинской улице, представляющий собой разграбленную и не до конца сожженную дворянскую усадьбу. Здесь и родилась она в 1895 году, а вскоре ее отец, склонный к авантюрам чиновник, подался в Сибирь на золотые прииски, где и сгинул в полной нищете. Бедствующая вдова вскоре вновь вышла замуж - на этот раз удачно. Ее болезненную, но много читавшую дочь, проявившую склонность к словесности, пристрастие к романам Достоевского и переводам французских романов, родные окрестили "принцессой на горошине". Вскоре семья перебралась в Москву, откуда 17-летнюю Галю отправили за границу в туберкулезный санаторий Клавадель. Там она познала свою первую любовь со своим ровесником, французом Эженом Гренделем, будущим прославленным поэтом Полем Элюаром, который и окрестил ее пожизненно - Гала.
В начале первой мировой войны Гала оказалась в России, но, узнав, что Поля в 1916 году призвали в армию, отправилась к нему через всю воюющую Европу в Париж. В 1917 году они обвенчались, через год у них родилась дочь Сесиль. И все бы хорошо, но в 1929 году, выйдя из автомобиля в испанском местечке Кадак, они повстречали смуглого 25-летнего Сальвадора - самого известного живописца-фантасмагориста XX века. Их любовь вызывала восторженное восхищение, почитание и чудовищные кривотолки, не уступавшие слухам о похождениях пресловутой шпионки Мата Хари.
С большим трудом автору этих строк удалось найти человека, интересующегося не по должности, а по профессиональной принадлежности туманной историей Галы, - заместителя директора Государственного музея ИЗО кандидата искусствоведения Екатерину Ключевскую.
- Сведения о казанском периоде жизни Галины Дмитриевны, увы, весьма эфемерны - эти факты, как говорится, никто не подтверждает и не опровергает. Неоспоримо одно: гимназию девушка заканчивала в Москве. Вне всякого сомнения, она была не только творческой музой Дали, но и его менеджером, распорядителем кредитов. Что до их личностных отношений, беру на себя смелость утверждать, что эта женщина оказывала на великого художника несомненное, я бы сказала, гипнотическое воздействие. Недаром Дали признавался, что без нее не написал бы ни одного из своих шедевров.
Тут автор этих строк вспомнил экстравагантный эпизод в изложении Михаила Веллера, когда Дали, назначив творческую встречу Араму Хачатуряну, после двухчасового опоздания проскакал голым, верхом на швабре перед опешившим советским композитором, размахивая шашкой под аккомпанемент зажигательной мелодии "Танца с саблями". Каким же непредсказуемым темпераментом должна была обладать реальная муза Дали, на глазах которой подобные фантасмагорические упражнения происходили, надо полагать, неоднократно!
Когда Гала умерла, художник похоронил ее в склепе, расположенном точно под его спальней. "Теперь, когда ее нет, мне даже легче. Я ведь знаю, что она там и здесь. Мы всегда были и будем вместе".
Не думаю, что эту негромкую дату смерти Галы кто-нибудь вспомнит в Казани...