На экраны выходит лента одного из режиссеров отечественной «новой волны» Игоря Волошина «Бедуин». Кинообозреватель «Труда» считает ее захватывающей и печальной.

Проходной по сути персонаж, художник-волонтер, работающий в больнице с раковыми детьми, в мини-эпизоде расскажет о том, что иногда специально становится на голову — это помогает ему не просто смотреть, но видеть. Перевернутым мир, согласно красивому мифу, видят и новорожденные. И когда главная героиня фильма Рита (Ольга Симонова), запрокинув голову, смотрит на невероятной красоты иорданскую пустыню, это становится символом нового видения и другого рождения — теперь и Рита уже не славянка, и ее крошечный сын станет бедуином. В мире бедуинов Рита наконец обретет покой, которого в прежней жизни не имела.

Странные изгибы светлых камней и глубокая желтизна песка своей нездешностью напомнят дебютный фильм режиссера «Нирвана», сделанный не без вычурности, — но в Иордании все так и есть, да и Волошин на этот раз работает пусть с не совсем обычной, но реальностью. Историю Риты (сценарий написан самим режиссером) смотреть не только страшно, но и интересно. Чтобы найти деньги на лечение дочери Насти (Серафима Мигай), которую учит рисовать тот самый волонтер-художник, Рита становится суррогатной матерью для пары геев: подсаженный ей в матку эмбрион приживается с первого раза, что бывает нечасто. Самой же Рите зацепиться не за что, прижиться негде: кажется, что судьба взялась за нее всерьез, будто заставляя сдаться. Ниоткуда берутся помощники и никуда же исчезают — как сосед Жека-моторист (Михаил Евланов), знакомство с которым заставило Риту сделать реальностью брошенную ею в сердцах фразу «Кого б убить?». Как врач онкобольницы (Сергей Светлаков), добрым голосом объясняющий, что дорогие лекарства Насте не помогают. Как случайный водитель (Егор Бероев), сообщивший Рите, что бедуины лечат рак верблюжьим молоком — и именно к ним потерявшая почти все Рита повезет дочь, и там подчинится судьбе, и Настя скажет ей: мама, хватит ездить, не надо переживать.

Вечность и бесконечность пустыни контрастируют с приморским суетным городом, где происходит действие первой части фильма, с поездами, кораблями, постоянным движением, непрерывной борьбой, необходимостью выживать и невозможностью видеть. Эта пустыня — как материнское лоно, принимающее в себя Риту. И ее сына, которому бедуины делают обрезание, — эти кадры произвели сильное впечатление на тех, кто видел фильм на «Кинотавре». Наверное, не только своей физиологичностью, поскольку у обрезания есть и символическое значение — мальчика забирает к себе другой мир, более сильный, надежный и спокойный, чем Россия, которая его матери помочь не смогла.