Россия выйдет из Болонской системы, заявил министр науки и высшего образования РФ Валерий Фальков, поскольку она «прожитый этап, будущее за нашей собственной уникальной системой». Бакалавриат и магистратуру намерены отменить, чтобы вернуться к специалитету — как это было в СССР. Размашистое предложение. Но его уже поддержали в Госдуме, а 6 июня вопрос будет слушаться в Совете Федерации.
Правда, в минувший понедельник, 30 мая, замглавы Минобрнауки Дмитрий Афанасьев несколько смягчил приговор, заявив, что «ломать через колено» существующую систему образования ради отказа от Болонского процесса никто не собирается, Россия сохранит позитивный опыт Болонской системы, возврата к советским практикам не будет. Как соединяются эти две мало совпадающие точки зрения в одной «голове», понять невозможно. И все же попробуем разобраться.
Когда-то присоединение России к Болонскому процессу считалось важным элементом встраивания нашей страны в мировую экономику. Сейчас ее предлагают упразднить как прозападную, чуждую — по сути, отыграть на 20 лет назад. Вообще-то критики по поводу магистратуры и бакалавриата звучало немало. Последовательный противник такой системы — ректор МГУ Виктор Садовничий. А председатель Ассоциации юристов Сергей Степашин подчеркивает, что дипломы российских вузов так и не начали признаваться в Европе, хотя из-за перехода на Болонскую систему многие курсы были сокращены, особенно по инженерным спе-циальностям.
В Госдуме прямо пояснили: тема признания наших дипломов на Западе теперь неактуальна, поощрять утечку мозгов больше никто не собирается. Вот так!
Для справки: сейчас в Болонской системе участвуют 49 государств. Цель соглашения — создание унифицированных стандартов обучения в университетах разных стран. Система включает бакалавриат (четыре года) и магистратуру (два года). Россия присоединилась к системе в 2003-м, а полностью перешла на этот стандарт с 2011 года. До этого наши студенты обучались в вузах пять-шесть лет по программам специалитета и получали дипломы специалистов. Советские дипломы не признавались за рубежом или рассматривались как бакалаврские.
Основная претензия противников Болонской системы — качество образования. Они говорят, что произошло сжатие программ, короткий бакалавриат не обеспечивает достаточный уровень подготовки специалистов.
Однако президент Российского университета дружбы народов академик Владимир ФИЛИППОВ, бывший министром образования РФ в 1998 −2004 годах, с этим не согласен: «На Западе бакалавриат — три года, магистратура — один-два года. Россия ввела эту систему по другой схеме: бакалавриат — четыре года, магистратура — два. То есть вместо пятилетнего высшего образования стало 4 + 2. Одна из идей введения этой системы была именно в том, чтобы половина выпускников бакалавриата не шли в магистратуры, а поступали бы на рынок труда. Современный мир требует, чтобы человек быстрее выходил в жизнь, в работу. Многие молодые люди не могут себе позволить учиться шесть лет, им нужно быстрее начать зарабатывать. Четырех лет вполне достаточно. Например, операционисту в банке необязательно глубоко знать экономику, нужно лишь обладать необходимыми для работы знаниями и навыками. Тут вполне хватит бакалавриата».
Экс-министру вторит директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина АБАНКИНА: «Болонская система — это система согласования общих требований, и я не вижу у нее недостатков. Это очень гибкая система, профессиональный диалог».
Советская пятилетняя система тоже не была совершенной. Тогда все студенты в группе учились по одному учебному плану. Хотя затем кто-то шел в науку, где нужна углубленная теоретическая подготовка, кто-то — в практическую деятельность, где необходимы больше практические навыки. В результате студенты напрасно тратили время на получение не нужных им знаний. Система «бакалавр — магистр» позволила реализовать более гибкие траектории. Сейчас после обучения в бакалавриате студенты могут поступить в другие магистратуры — причем совсем необязательно по профилю бакалавриата. Это обеспечивает подстройку под меняющийся рынок труда. Кроме того, на стыке специальностей получаются междисциплинарные специалисты. Например, бакалавр журналистики может стать магистром социологии.
Но вот с инженерными специальностями все не так просто. Я, например, окончила Бауманку и знаю, что преподаватели технических вузов были очень недовольны введением двухступенчатой системы. Объясняли: за четыре года инженера подготовить невозможно, кого мы будем выпускать после бакалавриата — техников? Кто их возьмет на работу? Однако эксперты утверждают, что сейчас специалитет (пятилетняя подготовка) остался во многих российских вузах.
«У нас четверть приема — в специалитет, — говорит директор Центра экономики непрерывного образования РАНХиГС профессор Татьяна КЛЯЧКО. — Практически вся сложнейшая инженерно-техническая подготовка ведется по пятилетним программам. Кроме того, действует интегрированная магистратура, когда студенты сразу поступают на шесть лет обучения. И медицинские вузы как учили, так и учат в специалитете. И архитекторов по многим программам так же готовят. Если каким-то вузам нужен специалитет — пусть переходят. Но все остальное, по-моему, стоит сохранить как есть».
Большинство экспертов уверены, что отказ от Болонской системы негативно скажется на образовании. Ведь ключевой ее принцип — мобильность студентов, возможность обмена. Учащийся мог на полгода-год у-ехать в вуз в другой стране, чтобы пройти там какой-то курс, и дома его зачли бы без каких-либо пересдач. Возможность окунуться в международную образовательную среду — важный опыт.
Система образования стала конвертируемой, и это позволило не только российским студентам учиться в зарубежных вузах, но и иностранным — у нас. Сейчас это неактуально? Но в такой системе заинтересованы и приезжающие к нам студенты и ученые из стран Африки, Азии и Латинской Америки, все еще считающихся дружественными. Им нужно, чтобы пройденные в России курсы признавали в других странах. Неужто стоит сжигать и эти мосты?
Кстати, многие азиатские страны, формально не участвуя в Болонской системе, на нее перешли. Подобная система действует в Китае, похожая практика существует в Корее, Японии, Индонезии, Гонконге. Это позволяло нашим университетам сотрудничать с этими странами. Зачем же теперь закрываться от этих возможностей?
«Болонская система дала России очень много, — считает профессор МГУ Алексей МАСЛОВ. — Но главное — это конкурентность знаний. Университеты начали понимать: если будут давать менее интересные и прикладные программы, молодежь станет уезжать учиться куда-то еще. В результате многие вузы серьезно обновили программы, адаптировали их под требования времени. Пришли молодые современные ректоры. Да, наши дипломы пока не признавали за границей, но это потому, что мы сами не довели до конца очень многие процедуры. Так и не научились системой пользоваться».
В минувшем году Совет при президенте России по науке и высшему образованию представил новую схему «2 + 2 + 2», направленную не на отказ от многоуровневой системы, а как раз на еще большую ее дифференциацию и гибкость — в духе времени и мировых тенденций. Предполагалось, что на первых двух курсах в вузах будет даваться серьезная фундаментальная подготовка. Студенты смогут поступать не на конкретную специальность, а на укрупненные группы специальностей и, только проучившись два года, выбирать направление. И что же, теперь все выстроенное и продуманное будет порушено? Учись пять лет, а если ошибся — ничего не изменишь?
Вместо послесловия
А надо в разводе с Западом бить все горшки, объявлять реформы ради реформ? А то каждый день сейчас предлагают нечто новое из серии «хорошо забытое старое»: то ввести в вузах расширенный курс по истории России (те, кто учился в советские времена, сразу вспомнят пресловутый курс «История КПСС»), то обязательное распределение после окончания — опять по советскому образцу. Хотя есть проблемы, которые до сих пор остаются без внимания.
Вот, например, у нас люди обучаются за счет государства четыре или шесть лет, а потом не могут найти работу. Получается, оплата их обучения была для государства пустой тратой. Есть случаи, когда ни один студент из выпуска по гуманитарным направлениям не устраивался работать по профессии. Зато айтишников и инженеров, наоборот, катастрофически не хватает. Казалось бы, нужно объявлять то количество бюджетных мест, которое будет востребовано. Но почему-то не делается. Может, все-таки начать с этого?
