Бросилась звонить по "01" председатель сельской администрации Валентина Фомичева. Долго объясняла, что горит не трава - деревня.
Первая "пожарка" прибыла из райцентра Людиново только в семь вечера. Уже, считай, к головешкам. Потом еще три.
- Большое расстояние - 35 километров - и плохая дорога, - так объяснил задержку начальник пожарной части в Людиново Александр Попов.
К ночи наехали "скорые", милиция, пожарные из Калуги... Сгорело 27 домов, чуть ли не полдеревни. Деревня уцелела во время фашистской оккупации, почти не пострадала в ходе боев за освобождение. И была полууничтожена огнем за какие-то полчаса в мирный воскресный вечер первого сентября. Вся улица теперь - черный строй печных труб. Жили люди не в хоромах, не в коттеджах, но цена построенного и купленного - вся их жизнь.
- Я шла к себе, - вспоминает врач местного медпункта Елена Макарова, - и увидела, как по полю ветер гонит темные клубы дыма. Еще крикнула: "Мама, будем гореть!" Схватили с мужем лопаты и бросились на пришкольный участок - он ближе всего к огню. Школу и сельсовет отстояли. Тушили, как могли, траву, а тут уже дома в деревне заполыхали...
- Я с мамой Марией Ивановной и тетей Ниной чистили в коридоре картошку, - рассказывает Татьяна Тараканова, - а муж - ну надо же! - снял с машины колеса, чтобы заклеить резину. И тут он закричал: "Кто-то в деревне горит!" - и побежал по улице. Я вышла во двор, а огонь-то уже у нас в огороде, за домом. Я еще схватила пиджак, чтобы пламя сбить. Смех и грех. Но ветер такой был....И никак не сообразим, что делать, - дом спасать или вещи выносить. Остановились на дороге и не знали, куда деваться от огня и жара. С нами началась истерика. А помощи нет. Соседку я еще вывела Екатерину Дмитриевну Петракову. Она пошла на костылях в сторону реки. От горящей травы у нее стали тлеть бурки на ногах. От бурок загорелся халат. И вот она на моих глазах вспыхнула, повалилась. Умерла сразу - сердце не выдержало. Я-то уже никак не успевала помочь, да и сил не было - мать свою (она инвалид второй группы) еле-еле до воды довела... Сгорело все - цветной телевизор, мотоцикл, стиральные машины.
Надежда Тараканова сгорела прямо в доме. Только кости остались. Когда женщин хоронили, по традиции каждый гроб, перед тем как понести покойника в последний путь на кладбище, ставили, разбросав хвойные ветки, на табуретках возле дома. Вернее, рядом с тем местом, где дом стоял...
По рассказу можно представить те страшные минуты. Горели дома с одной стороны и с другой. Полыхали трава и бурьян. Люди теснились на опаленной улице, не зная, что делать и куда бежать. Одни катались в отчаянии по земле, другие пытались палками тушить траву. "Стрелял" рвущийся от жары шифер, взрывались, будто снаряды, газовые баллоны, голосила деревня, причитали обожженные. Огонь то бежал по улице, то, подхваченный безумным ветром, прыгал, выхватывая очередной дом-жертву. Дышать нечем. А тут еще стадо подогнали - куда коров девать?..
Всю ночь врач Елена Макарова ходила по домам, помогала, чем могла. Ожоги смачивала раствором фурацилина (мазей в медпункте не было), делала уколы. Хорошо еще, что бинты нашлись.
Погорельцев узнать сегодня просто. Все бабушки в черных платках, с серыми отсутствующими лицами ходят без видимой цели по закопченной улице. Иногда собираются на уцелевших лавочках возле чудом уцелевших домов, чтобы пореветь и вспомнить. Как на похоронах.
- Все рухнуло, - хватает меня за руку Прасковья Тимохина. - Сорок лет я прожила в этом доме. Ничего не уцелело. Совсем ничего, - женщина начинает сердиться на меня за непонятливость. - Смертную одежду, которую заготовила для своих похорон, вынесла на огород. И обивку для гроба. Сатиновую, красную. Так на огороде все и сгорело.
- А мой дом третий от края, - продолжает поминальный список Мария Юйкова. -Шлакоблочный. Коридор тесовый, а двор - 12 квадратных метров - из бревен. И тоже ничего не вынесла. Да как потушишь - со всех сторон огонь. А в колодце воды нет - как мне, бабке, его было вычистить? Сено сгорело, - сокрушается женщина. - Мои козочки Галя и Таня уцелели, на усадьбе были, а вот чем их зимой кормить?.. Опять гарью запахло...
И моя собеседница тревожно всматривается в клубящийся дымом лес.
Лавочка с погорельцами полна неизбывного горя.
... А жить негде. Хорошо, баба Дуня приютила, кофточку дала. Посмотрите, какая теплая...
- А если в дом для престарелых перебраться?
- Да вы что такое говорите?!
- Картошка вся сгорела. И так был неурожай, теперь вообще ничего...
- А я дров на четыре тысячи заготовила... Сгорели. Кто вернет?
У тети Вали два поросенка к речке убежали, а свинья большая - пудов на восемь - сгорела.
- Страховщица пришла, говорит: "Больше из сгоревших вещей ничего не буду записывать - у вас страховка все равно маленькая".
- У меня фляги утащили уже после пожара. Стояли возле сгоревшего дома...
Могла бы деревня Верзебнево не сгореть? Несомненно! Если бы, скажем, местный совхоз "Игнатовский" пропахал вовремя пусть не все поле, через которое и прошел огонь, но хотя бы защитную полосу возле домов. Если бы в деревне жили работники хозяйства, то так бы, наверное, и сделали. Но здесь доживают свой век пенсионеры. Кто о них вспомнит? Развал сельского хозяйства и сельского уклада жизни за последние десятилетия и годы в особенности проявляется и такими вот последствиями.
- Еще пять лет назад, - поделилась со мной сотрудник местной администрации Клавдия Лучкина, - у нас был свой бюджет. Мы могли заплатить за новый колодец, прочистить старые, нанять трактор для вспашки защитной полосы и строителей. Теперь никаких денег нет - все налоги, сборы уходят наверх. Мы ни копеечки не имеем. Можно, конечно, организовать субботник, но что смогут наши бабули?
Первой помогла пострадавшим церковь. Из Казанского собора в Людиново отец Алексей привез вещи, так необходимые оставшимся без всего людям. Он и отпевал потом погибших. Один раз за всю минувшую после пожара неделю эмчээсовцы покормили жителей деревни горячим обедом. Поставили стол на улице, на стол - борщ, котлеты с картошкой, хлеб. На 200 рублей каждого отоварили в местном магазине. Можно было брать вещи или продукты. Приезжали из паспортного стола - бесплатно фотографировали бабушек на новые документы.
При мне из областного департамента социальной политики привезли в деревню пледы, комплекты постельного белья, деньги пострадавшим.
- Делаем мы это, - сказал заместитель директора департамента Валерий Афонин, - и по велению сердца. (Для наглядности постучал себя по груди). Точно так же, как мы помогали пострадавшим от наводнения в Ставропольском крае.
А я думал (нисколько не умаляя благородные душевные порывы) о том, что почему на агрессию природной стихии мы каждый раз отвечаем каким-то неорганизованным, не всегда внятным, тоже по-своему стихийным всплеском. Почему, научившись еще в советские времена разрабатывать всяческие программы, мы толком не знаем, как надо на деле помогать тем, кто пострадал от наводнения, землетрясения, того же пожара. Сколько и как строить, сколько и чего выделять людям и кто за это отвечает? И главное - в какие сроки. Потому как каждый день ошалевшим от несчастья людям кажется вечностью.
И почему наши славные (без иронии) спасатели, готовые в любой момент броситься помогать пострадавшим от теракта в Америке, доставить палатки и оборудование тонущим Германии и Чехии, не отправились в Верзебнево? Не привезли сюда бытовки, вагончики хотя бы для временного проживания людей. Не организовали пункт постоянного питания. Почему? Не так (внешне) значимо, не те отклики в прессе, или что-то еще сдерживает так необходимую для старух и стариков практическую, реальную помощь? Кто объяснит это им?
Не понимаю я и того, почему в битве за спасение народа в маленькой, заброшенной в суровой глуши деревеньке так беспомощны оказались пожарные службы, не сработало, скажем, взаимодействие с военными? Ясно лишь то, что убитым горем старикам самостоятельно тут никак не справиться.
Быстрее, напористее оказались мародеры, которых никто не останавливает. При мне спокойно и деловито трое мужиков грузили на подводу какой-то металлолом от сгоревших изб. Куда смотрит милиция? - вопрос риторический.
Случилась беда, и люди остались с ней практически один на один. Таких, как Мария Юйкова, которую забирает дочка в райцентр, немного. Как и тех, кого временно приютила у себя в избе Евдокия Петракова. Стирает, готовит теперь на несколько семей. Она и МЧС, и собес, и "скорая помощь". Когда приезжали родственники на похороны, все шли на ночлег и столоваться к Петраковой. Представляете, как достается женщине, которой в принципе повезло - дом не сгорел.
- Хватит расспросами заниматься, - не по-деревенски зло бросила она мне, достирывая очередную простынь. - Дело надо делать. Зима на носу.
... Нина Юйкова, когда уже прощались, попросила: "Можете мою Пальмиру подальше к лесу отвезти? Мне теперь собаку не прокормить..."