Микки Рурк, безусловно, достоин сочувствия, но Шону Пенну нельзя было не дать "Оскара". Еще в первых кадрах, когда чуть зажатый Харви Милк только принимается надиктовывать на магнитофон свою историю, предварив ее словами: "Прослушать в случае моей насильственной смерти", Шон Пенн показывает, как хорошо он умеет играть в совсем другого человека. То, как он улыбается, держит микрофон, приподнимает брови, то, как моментально хочется все части его тела называть с уменьшительным суффиксом, мелкие и мельчайшие жесты и движения, взгляды, интонации - все ведет к тому, что те, кто впервые увидит Пенна именно в этом фильме, поверят. Кроме разве что тех, кто по ряду причин обладает чутьем, позволяющим распознавать гомосексуалистов.
Защита своих, помощь своим - такую миссию взял на себя Харви Милк, в день своего 40-летия загрустивший о том, что ничего, собственно, в этой жизни не сделал. Уехав в Сан-Франциско с другом Скоттом, он стал со своей же легкой руки "мэром улицы Кастро", на которую съехались геи со всей Америки - и толерантные хозяева расположенных на улице магазинов и баров двинулись к процветанию, а гомофобы разорились. С полицией этот номер не прошел - врачуя избитого копами Скотта, Милк скажет: "Нам нужен человек в правительстве, который думал бы так же, как мы - ну, как у черных" - и тут же поймет, кто должен быть этим человеком. Предвыборная программа Милка типична: забота о пожилых, удобство транспорта, чрезмерный бюджет полиции, но все уже догадались, что движет им одна пламенная страсть - сделать хорошо тем, кто с ним "одной крови".
С этого момента фильм начинает скучнеть, честно воспроизводя все составные части байопика - даже то, что герой должен на разных стадиях своего существования менять внешность: отращивать и стричь волосы и бороду, менять красную рубаху на песочный костюм, становясь все более адекватным своему занятию, и, даже беседуя с хорошеньким порочным малолеткой, срываться с кокетства на пропаганду.
Гас Ван Сент спокойно пересказывает жизнь Харви Милка, предоставляя делать выводы тем, кто захочет их делать. Для него избранный персонаж важен как таковой, как человек одной с ним крови - остальное неважно, и спокойствие режиссера уберегает от тривиальных размышлений о том, что каждый из ста различных цветов имеет право цвести. Просто жил такой гей Харви Милк, которого однажды выбрали в городской совет Сан-Франциско, а спустя некоторое время застрелили. А через 30 лет его замечательно сыграл Шон Пенн.