С высоченного берега открывается дивной красоты вид на волжскую излучину. И сам город Ульяновск не слишком изуродован новейшим достижением архитектурной мысли, помесями холодильника с аквариумом. Возможно, его спасает бедность — авиационная промышленность, рожденная летать, сегодня едва ползает, — но в городе, на наше счастье, сохранились целые кварталы прелестной русской провинции. И если бы их еще увенчать старинным чудным именем Симбирск...
Библиотекари и учителя всегда принадлежат к лучшим людям любого города — среди них мне и удалось повращаться. И одни были за возвращение городу прежнего названия, другие же предпочитали остаться при нынешнем. И выбор их совершенно не зависел от идеологии. Их предпочтения основывались на совершенно личных мотивах. И те и другие были большими патриотами своего города и очень гордились связанными с ним именами Гончарова, Карамзина, Языкова — для всех для них была очень дорога включенность в большую жизнь, в историю. И те, кто стоял за Ульяновск, дорожили вовсе не Лениным и тем более не ленинизмом, но только лишь тем значительнейшим фрагментом истории, который, как им казалось, кто-то желает у них отнять.
Однако прогрессивная общественность ни разу не потрудилась разъяснить этим «консерваторам», что покушение на Ленина отнюдь не покушение на их личную и национальную родословную. Ужасен Ленин или прекрасен, он ни в том, ни в другом случае ничуть не отменяет главного качества нашей истории — ее грандиозности. Фотографии Ленина и Лавра Корнилова сегодня спокойно соседствуют в громадном ленинском мемориале над Волгой. И там же висят портреты Керенского и даже его отца, положительной аттестацией открывшего брату повешенного террориста путь к высшему образованию.
«Правильной дорогой идете, товарищи: нужно не изгонять Ленина из истории, но растворять его в ее грандиозности», — думал я, блуждая по огромному зданию в полном одиночестве. Которое говорило о силе привязанности россиян к Ильичу гораздо больше, чем все референдумы о переименованиях. Ибо референдумы и опросы не касаются главного — мотивов, по которым люди выказывают приверженность к тем или иным символам. А мотивы эти, хочется повторить для полной ясности, не имеют ничего общего с идеологией марксизма-ленинизма, но связаны исключительно с представлениями о собственном достоинстве. Поэтому псевдоприверженцы Ленина воспримут попытки демонстративно вынести его тело из Мавзолея как покушение на свою честь и, защищая ее, будут вынуждены защищать и Ленина. Вновь и вновь возвращая ему роль актуальной политической фигуры, которой он уже давно не является. А исторических деятелей убивает только безразличие.
Пока Ленин лежит в Мавзолее, недавно заявил Жириновский, ни Европа, ни большинство образованных граждан России не поверят, что мы — другая страна. Может, и так. Хотя напрашивается симметричный ответ: пока Наполеон лежит в соборе Дома инвалидов, Москве угрожает французское нашествие...
