Удивительно, как «гений места» влияет на само это место. Одним из ярких тому примеров служит история исчезновения и нового возникновения памятного знака в Царскосельском лицее. Настолько он там уместен, что время и даже начальственные гонения оказались перед ним бессильны.
«В саду Лицея... был устроен первым выпуском около церковной ограды дерновый пьедестал, на котором была вделана мраморная доска с вырезанными на ней словами: «Genio loci», то есть место нашему воображаемому гению — покровителю наук, поэзии и искусства», — вспоминал лицеист пятого курса Иван Романович фон дер Ховен. Этот символ быстро стал одной из достопримечательностей лицейского сада, или «ограды», как называли в бытность Пушкина небольшую рощу близ Лицея. Памятник — это признательность первых лицеистов «гению места» за вдохновение и покровительство.
Известно, что Пушкин интересовался судьбой памятника у другого лицеиста — Павла Ивановича Миллера, с которым познакомился в июле 1831 года. Беседуя о профессорах и гувернерах, о лицейской библиотеке, Пушкин его спросил: «Что ваш сад и ваши палисадники? А памятник в саду вы поддерживаете?»
— Думаю, что инициатором создания этого памятного знака был второй директор Царскосельского лицея Е.А. Энгельгардт. Именно он придумал герб и девиз Лицея, положил начало немалому числу лицейских традиций и ритуалов. Скорее всего, Егор Антонович в середине августа 1817 года вдохновил пятерых воспитанников Царскосельского лицея, Дельвига, Илличевского, Кюхельбекера, Матюшкина и Пущина, установить рядом с Лицеем памятную плиту, посвященную «гению места». Этот символ, установленный в подражание римским алтарям genio loci (genius loci — «гений места», дух — покровитель местности), породил множество слухов, толкований и споров, не утихающих даже после того, как сам памятник был обновлен, перенесен, утерян и создан заново, — рассказывает сотрудник Всероссийского музея А.С. Пушкина Варвара ФОМИЧЕВА.
— Однажды монумент genio loci даже привлек к себе высочайшее и отнюдь не благосклонное внимание. С течением времени мраморная плита потеряла свой первоначальный вид и была отреставрирована усилиями лицеистов XII выпуска. Надпись на плите была дополнена и стала выглядеть так: «GENIO LOCI. I Cursus erexit. XII Cursus renovavit» («Гению мес-та. I курсом создан, XII курсом восстановлен»). Весьма вероятно, что этот текст был также оммажем Медному всаднику, надпись на пьедестале которого гласила: «PETRO primo CATHARINA secunda» («Пет-ру I Екатерина II»).
Незамедлительно из штаба военно-учебных заведений, которому был подчинен тогда Лицей, последовал грозный окрик: «По какому случаю поставлен в лицейском саду памятник Пушкину и с чьего разрешения?» Штаб в ту пору возглавлял великий князь Михаил Павлович. Как тут не вспомнить запись от 1834 года в дневнике Пушкина о беседе с ним: «Великий князь был очень любезен и откровенен. «Vous е^tes bien de votre famille, — сказал я ему, — tous les Romanof sont rе?volutionnaires et niveleurs» (фр. «Вы истинный член вашей семьи. Все Романовы революционеры и уравнители...»). Разговор обратился к воспитанию, любимому предмету его высочества. Я успел высказать ему многое. Дай бог, чтобы слова мои произвели хоть каплю добра!»
Увы, хорошим дворянином Михаил Павлович себя в этой истории с сердитым запросом не показал. Однако тогдашний директор Лицея Дмитрий Богданович Броневский спокойно объяснил начальнику всех военно-учебных заведений, Его Императорскому Высочеству Михаилу Павловичу, что находящийся в саду памятник не является памятником Пушкину, что лишь возобновлен старый, существующий с первого выпуска, поставленный ими местному воображаемому гению, как гласит и сама надпись: «Genio loci». «Тем запрос этот и кончился», — вспоминал И.Р. фон дер Ховен.
Сегодня трудно не восхититься самообладанием дворянина, воевавшего офицера Броневского, который в общении с высоким начальством не стал оправдываться, снимать с себя ответственность и оперативно избавляться от раздражающего памятника, а даже допустил некоторую иронию в своем лаконичном ответе. Да, были люди. Впрочем, Броневский отвечал искренне — по его убеждению, памятник был посвящен не материальному, а воображаемому существу.
.jpg)
Директор Лицея Дмитрий Броневский защитил Знак от начальства. Фото из открытых источников
Хотя, конечно, великий князь, связавший образ genius loci Лицея с именем великого поэта, не был одинок в таком толковании. Уже среди лицеистов послепушкинских выпусков ходила легенда, связывавшая «гения места» именно с Пушкиным, что вызвало негодование со стороны властей. Но стоит ли нам вслед за Михаилом Павловичем отказываться от самого простого толкования и наделять эфемерный персонаж конкретными человеческими чертами? Ведь по большому счету genius loci — это мифический покровитель, хранитель территории, тот самый, о котором много столетий назад сказано: «Nullus enim locus sine genio est» (лат. «Ибо нет места без духа»). Так написал в IV веке н. э. римский лингвист Мавр Сервий в примечании к «Энеиде» Вергилия и, кстати, добавил: «Qui per anguem plerumque ostenditur» (лат. «Обычно его представляют в виде змеи»). По привычке визуализировать, то есть представлять абстрактные идеи в конкретных образах, genius loci принимал самые разные обличья.
И одного ли Александра Сергеевича можно увидеть в ипостаси воображаемого genius loci Царскосельского лицея? Время от времени на эту роль выдвигали и Е.А. Энгельгардта, и великую княгиню, затем императрицу Елизавету Алексеевну, и даже самого Александра I. Этой, последней версии, кстати, придерживался А.И. Тургенев, который в Царском Селе чужим не был (именно хлопотами Александра Ивановича Саша Пушкин стал лицеистом).
В 1844 году памятную доску «гению места» переместили в Петербург вслед за переводом Лицея в здание на Каменноостровском проспекте. И, конечно, совершенно в логике мифа монумент исчез из «неправильного» места. В 1873 году И.Р. фон дер Ховен писал: «Желая удостовериться, существует ли в настоящее время столь дорогой нам камень, я отправился в Лицей, где в саду... нашел в земле четырехугольное, наполненное водой углубление... но ни памятника, ни доски с надписью «Genio loci» — более не существует!»
Однако добрый гений не покинул Царское Село. Достаточно приехать в Пушкин, зайти в Лицей или немного побродить по парку, чтобы почувствовать, какое это особенное место. А 6 июня 1999 года по инициативе и на средства жителей города Пушкина памятный знак GENIO LOCI был создан вновь (автор проекта Ю.Э. Гуттовский, архитектор А.А. Вайсман). И не так уж важно, что новый монумент не является точной копией той первой мраморной плиты. Как указано в записке профессора Кошанского, здесь — в Царскосельском лицее по-прежнему «не гаснетъ огонь Поэзiи святой; онъ горитъ невидимо, и его питаетъ Добрый Генiй... (genius loci)».
Только теперь эта памятная доска находится в Лицейском переулке, 1/4 в палисаднике у дома директора Лицея Энгельгардта. «Гений места» снова в Царском Селе.
