Мат стал модной темой. Ко мне постоянно пристают с вопросами о мате. Можно ли его использовать в литературе? Наши современники могут похвастаться тем, что живут в эпоху выхода мата на языковую поверхность - историческое явление, которое до сих пор не отмечалось в русской жизни и которое можно сравнить с изобретением компьютеров.
Мат - подсознание, подкорка русского языка. Он близок магии, ворожбе. Те, кто хочет его запретить, стремятся, по сути дела, закрепить архаическую мощь родного языка. Мат в запрещенном состоянии имеет большую разрушительную силу. Он травмирует, подавляет, ломает, подчиняет. Кроме того, он оказывается системой обороны для тех, кто попал в слабую позицию. Короче, мат до сих пор остается языком войны.
Кроме того, мат традиционно считался языком подонков, и "культурный человек" всю жизнь играл в игру под названием: "ни одного матерного слова ни при каких обстоятельствах". Многие отличились в этой игре. Например, не только моя мама, но и мой папа. Я от них не слышал даже слова "жопа", не говоря уже о мате. Кажется, Маршак утверждал, что если написать длинное стихотворение и в нем однажды использовать слово "жопа", от стихотворения ничего не запомнится, кроме этого слова. Эти времена ушли в прошлое. Теперь никакое запретное слово не помешает стихотворению запомниться в сознании миллионов людей. Однако другие миллионы людей могли бы до сих пор поддержать позицию Маршака. Таким образом, отношение к мату стало национальной проблемой, гражданской мини-войной русской морали и нравов.
Почему, однако, мат вышел на поверхность? Может быть, потому что исчезает понятие "культурный человек", к которому все еще апеллируют учительницы младших классов и редакторы провинциальных газет? С такой точки зрения, мораль деградирует, мы становимся хуже с каждым часом.
Однако это не совсем так. Во Франции, например, нет мата. Это даже огорошивает поначалу. Когда я в юности учил французский язык, то очень интересовался их грязными словами. Но французы, которых я спрашивал, находились в недоумении, путались, несли околесицу. Впоследствии я понял, что французская культура перемолотила мат, вобрала его в повседневный язык на уровне грубых, "окраинных", но маловыразительных слов. А ведь маркиз де Сад в восемнадцатом веке писал французским матом, шокируя порядочную публику, и это видно в русских переводах. Теперь же получился переводческий парадокс. Маркиз де Сад в русских изданиях звучит гораздо резче, чем во французских: у них эти слова утратили свою силу и потерялись. Значит, французы справились с матом разрешительным способом и убили понятие ненормативной лексики. По их пути пошли, хотя и много позже, уже в 60-70-е годы XX века, англичане, американцы, итальянцы, немцы, которые еще недавно печатали матерные слова с точками (и до сих пор, уже в порядке исключения, так печатают в основных национальных газетах), но постепенно раскрепощали их, буквально одно за другим, последним, по-моему, "размякло" слово на наши русские пять букв (видимо, самое крепкое матерное слово), но и оно получило право на легальное существование. Теперь употреблять их в речи - такой же свободный выбор людей, как говорить или не говорить часто "волшебное слово" - дело вкуса и воспитания.
Стоит ли нам идти в этом случае своим отдельным путем, загоняя мат в подполье? Во-первых, это нереально: молодежная лексика уже освоила его в полном масштабе и уже притупила его основной ругательный оттенок. Во-вторых, запрет на матерные слова только провоцирует их использование "назло".
Ослабление мата как ругательства заметно у нас на разных уровнях. Язык придумал и слово "трах", и позже довольно забавное, пародийное слово "блин" совершенно не случайно. Это - возможность альтернативной лексики, похожая на несение альтернативной военной службы (не хочешь - не надо). Кроме того, сами матерные слова принимают не свойственный им ранее иронический или даже юмористический смысл, становятся чуть ли не лаской.
Достоевский, и не только он, отмечали не без гордости высокохудожественность и лаконичность матерной фразеологии. С помощью интонации и прочих нюансов можно одним словом выразить целый мир. Виртуозность русского мата уникальна и не знает аналогов в других языках. Вопрос только: почему? Почему русскому мату удалось больше, чем другим матам, откуда у него такая сумасшедшая энергетика?
Дело, наверное, в том, что мат связан со срамными частями тела и срамными действиями, которые на русской земле были запретнее, чем в вольной, прошедшей через Возрождение Европе. В России тело всегда было под подозрением. Его рассматривали как духовный позор. Оно годилось скорее для наказания, пыток, унижения, нежели для эротики, красоты и воспевания. И русский мат - это мощный бунт тела против такого бесправного положения. Оно нашло язык для метафорической оценки подлого мира, который его забивал.
Но мат - не только эмоциональный взрыв "телесных" метафор, переходящих порой в междометия. Мат - это и язык любви. Нравится это кому-то или нет, однако молодежь сегодня все чаще называет в постели "все" теми сильными словами, которые боялись произнести вслух их родители. А язык любви, несомненно, приведет к "окультуриванию" мата. А "окультуренный" мат - уже не мат, и через двадцать-тридцать лет в России мат сойдет на нет без всяких на него запретов.
И нечем будет ругаться. Вот это, б..., жалко!