Около 10 лет назад Москва познакомилась с человеком, который рассказал ей о том, как съел собаку во время службы на Тихоокеанском флоте. Познакомилась и сразу влюбилась. Воодушевившись успехом, Евгений Гришковец выстрелил целым залпом остроумных и щемящих спектаклей ("Как я съел собаку", "ОдноврЕмЕнно", "Планета", "Дредноуты", "По По"), после чего замолчал на восемь лет. Продолжал играть старые спектакли, функционировал как успешный литератор, но выйти с новыми театральными высказываниями к публике не спешил. Хотя дело уже и так было сделано: косноязычная и доверительная интонация, с которой дилетант Гришковец в конце 90-х вышел к публике, произвела нешуточный переворот в профессиональном театре. Щелк - и вдруг сменился ракурс, позволяя по-иному увидеть знакомый до боли мир. И еще неизвестно, что было важнее в тех спектаклях Гришковца - его доморощенная философия или его доморощенная интонация, тут же породившая многочисленных подражателей.
После выхода "Дредноутов" пробежало восемь лет, и Евгений Гришковец прервал молчание, дав понять, что ему снова есть что сказать. "Плюс один" - это словно возвращение на круги своя, но уже на новом жизненном витке. Вообще говоря, все лучшие спектакли Гришковца так или иначе связаны с этим нарезанием витков вокруг самого себя. Словно космический спутник, ведущий какие-то свои таинственные замеры, 30-летний Гришковец совершал обороты то вокруг Гришковца-школьника, то вокруг Гришковца-матроса и делился с нами своими простодушными и неожиданными наблюдениями. Теперь Гришковцу за 40, и он снова пытается влезть в шкуру мальчика, которым был когда-то. Мальчика этого давно уже нет на свете, и того Гришковца, который выходил к нам в 1999 году со спектаклем "Как я съел собаку", тоже нет.
Сильно волнуясь и перескакивая с одной темы на другую, Гришковец рассказывает, каково это - быть одной семимиллиардной частью человечества. Причем эта одна семимиллиардная по имени Гришковец существует не только в пространстве, но и во времени, затертая промеж прошлых и будущих поколений. Слов рассказчику, как всегда, недостает, и тогда он хватается за портняжный метр, используя его в качестве наглядного пособия. "Вот, - говорит, - древние греки, вот футуристическое завтра, а вот мы". И вырезает из портняжного метра крохотный кусочек, безнадежно портя таким образом нужный в хозяйстве предмет.
Кружа неизбитыми орбитами, Гришковец попадает в поисках любви то на планету Марс, то в райские кущи. Слушать его по-прежнему интересно: он остался умным и парадоксальным собеседником. Но вот что касается интонации, то со времен "Дредноутов" что-то в новом спектакле непоправимо сбилось. То и дело проскакивает фальшь, которой раньше не наблюдалось. Может, все дело в том, что за эти годы Гришковец превратился в матерого профессионала и научился нравиться публике? Если раньше он казался бесстрастным бортовым прибором, фиксирующим какие-то утраченные ощущения прошлого, то теперь стрелка этого прибора стала все чаще подергиваться в угоду тем, кто сидит в зале. Оно и понятно - не на Марсе живем.
Реплика
Евгений Гришковец
Актер, драматург, режиссер:
- "Плюс один" - это спектакль об одиночестве, хотя не совсем так. Здесь сказано не просто о неизбежности одиночества, а о том, что человек чувствующий обязан быть одиноким. В своей новой работе я занимаюсь примерно тем же самым, что и в спектакле "ОдноврЕмЕнно", но на другом уровне и в другом возрасте. "Плюс один" - более обостренный, более трагический спектакль, действие которого происходит в конце первого десятилетия XXI века, где отчаянно все ускорилось и глобально увеличилось количество лжи.