Такая ненордическая Норвегия

На самом деле Норвегия по протяженности довольно большая и потому очень разная. Мне удалось побывать в шести фюльке (губерниях): Эуст и Вест Агдере, Телемарке, Вестфолле, Осло и Акерсхусе.

Последние четыре формально относятся к Восточной Норвегии, но если посмотреть на карту страны, все они занимают ее самую южную часть. И здесь деревья черешни (в июне-июле – с ягодами!) можно увидеть повсеместно, в некоторых местах в садах даже выращивают персики, а под открытым небом не вымерзает бамбук.

Зима здесь мягкая, но лето в этих местах, которые считаются курортной зоной Норвегии, не совсем подходящее (по меркам россиян) для полноценного летнего отдыха. Если и случаются жаркие периоды, то они бывают кратковременными, перемежаются с прохладными и ветреными. Дожди – частые и затяжные. Соответственно, и температура воды, несмотря на изобилие чистых и живописных акваторий, не совсем пляжная. Мы жили на самом южном норвежском мысе с конца июня по середину июля, и море прогрелось лишь до 16 градусов. В августе его температура доходит до +20, но это – максимум. А на западном побережье Норвегии вода в среднем еще на пару градусов холоднее.

Фото Георгия Настенко

Есть на юге Норвегии и фьорды. Но здесь они представляют собой неглубокие каньоны с узкими голубыми полосками морской воды где-то там, внизу расщелин. Такие фьорды в основном на севере и западе страны. Южные фьорды более плоские: это - заливы, глубоко вдающиеся вглубь континента. Настолько глубоко, что по береговой линии бывает очень трудно ориентироваться. Казалось бы, ты отходишь от моря вглубь суши. И вот, перелезаешь через маленький перевал, а на твоем пути опять возникает голубая гладь воды. При виде сверху Норвегия, на всем своем протяжении, напоминает лоскутное одеяло: куски зеленой суши с обильными серыми вкраплениями скал беспорядочно перемешаны с синими пятнами морских заливов и озер. Зачастую из пункта А в пункт Б бывает проще попасть не на автомобиле (несмотря на то, что правительство страны не скупится на строительство мостов и туннелей, и шоссейные дороги большей частью прямые, как стрела), а на катере, которых здесь великое множество.

Норвегия имеет лишь два недостатка – холодное лето и высокие цены

Так мы плавно перешли к теме благосостояния норвежцев. Зарплаты здесь одни из самых высоких в мире. Но приехавшему в Норвегию иностранцу это в глаза не бросается. Во-первых, в этой стране не принято надевать на себя все самое дорогое и постоянно это демонстрировать окружающим. По внешнему виду безработного (пособия у них, кстати, здесь тоже очень высокие – как и налоги) трудно отличить от миллионера. Но об этом давно знают у нас многие, даже не выезжавшие в Норвегию. А вот «во-вторых» я сам обнаружил с удивлением. На юге страны, где часто оседают богатые люди, отработавшие на крайнем севере или на океанских буровых, в курортных поселках редко встретишь двухэтажный дом. Да и одноэтажные удивляют своими скромными габаритами. Дома больше, чем 8х8 метров, мне не попадались на глаза.

Вообще, по российской логике, норвежцы ведут себя странно. Почти каждому трудящемуся жителю этой страны вполне по карману было бы отработать на своем предприятии полгода, а следующие полгода вполне роскошно нежиться и бездельничать где-нибудь в теплых Греции или Португалии. Но они почему-то так не делают, а в основном едут на свой норвежский «юг» с летней температурой моря +16 и рюмкой вина ценой минимум в 15–20 долларов.

Кстати, сами норвежцы считают, что дороговизна спиртного и прочие мягкие формы сухого закона в самом деле дисциплинируют население. По рассказам их бабушек и дедушек, более полувека назад пьянство было страшным бичом этой страны. Сейчас единственное место, где можно увидеть норвежцев пьяными – это океанские лайнеры с зонами duty free. Впрочем, даже в пьяном виде они ведут себя вполне прилично.

Об автомобилях. Да, они есть в каждой семье, иногда по несколько штук. Да, редко встретишь машину более чем 10-летней давности. Но пафосные модели типа «Бентли», «Феррари» и «Мерседес» тоже почти не попадаются на глаза. Кичиться своим богатством считается неприличным. Можно с уверенностью сказать, что именно Норвегия является страной победившего социализма. Бензин здесь – в нефтедобывающей стране – стоит около 3 долларов за литр.

Но зато, судя по громадному количеству хороших катеров и яхт в каждой из многочисленных заводей, сразу становится ясно: Норвегия – морская держава. Россия – тоже морская держава. Но, если навскидку: на всем черноморском побережье от Анапы до Адлера, мне кажется, частных яхт будет меньше, чем в радиусе километров двадцать от какого-нибудь неизвестного простому россиянину Шиена или Ларвика с населением в 40–50 тысяч жителей.

Общественный транспорт очень дорогой. Если брать билеты в самом метрополитене, то поездка на подземке вам обойдется примерно в 300 рублей, в переводе на наши деньги. Система скидок очень гибкая, тем не менее метро в Осло, наверное, самое дорогое из всех столиц мира.

Доступные для всех приватные территории

Одна из многих приятных особенностей Норвегии – малое количество заборов. Если таковые и имеются, то они зачастую не возведены, а лишь обозначены – выложенными в ряд камнями или высаженными в шеренгу кустами. Иногда просто проселочная дорога упирается в маленькую табличку «частная территория». Но иногда их наличие превращено в некую формальность.

Я тренировал группу наших молодых спортсменов. Мы сначала бежали кросс по дикому лесу, а потом искали ровный участок для спринтерской работы. Я запускал спортсменов по парам, чтобы они соревновались друг с другом. Пока я запускал старших, самые младшие полезли на красивую ухоженную лужайку мимо таблички о ее приватности, написанной, понятное дело, не на русском языке. (Кстати, практически все население Норвегии возраста от 12 до 60 лет неплохо говорит по-английски). Я прикрикнул на ребят, чтобы они не отвлекались от тренировки. Наблюдавший за нами пожилой хозяин мои грозные выкрики на русском воспринял по-своему. Он принялся меня убеждать, что не против, если ребятишки будут бегать и прыгать именно на его приватной лужайке. Нас же она не устраивала по размерам: через 40–50 метров газона начинались скалы. И то, что я не принял его приглашение, искренне огорчило пожилого норвежца.

В Северной Норвегии, как мне рассказали, поражает своим величием королевский замок в Тронхейме. В Осло тоже есть королевский замок. Но он современный на вид и довольно прозаический. Напоминает большой дом культуры в каком-нибудь нашем «показательном» колхозе-миллионере 1960–70-х годов. В целом, по количеству архитектурных красот Осло значительно уступает Стокгольму, но город древний, очень уютный и симпатичный. В нем есть много объектов, интересных для обзора. Впрочем, в любом городке южной Норвегии, даже если его население не превышает 30 тысяч, есть много чего интересного.

Начитанные россияне знают наизусть чуть ли не всех королей в истории Франции и Англии. А вот из датских и шведских монархов, правивших Норвегией, знают, наверное, только Карла Двенадцатого – того самого, который был бит под Полтавой. А, между прочим, история Скандинавии не менее драматична и кровава, чем история любой другой европейской страны. Какие здесь кипели страсти! Предки нынешних флегматичных законопослушных норвежцев совершали разбойничьи рейды по всему миру – от Каспийского моря и до американского Ньюфаундленда (еще до Колумба!), от западных берегов Африки и до нашего Белого моря. Именно с южных берегов Скандинавии древние викинги чаще всего и начинали свои походы. А датчане постоянно и особо жестоко спорили со шведами за обладание именно южной Норвегией. Так что именно эти места изобилуют интересными памятниками старины.

На родине Ибсена

Небольшой городок Шиен в России мало кому знаком, лишь большим знатокам европейской литературы. Это – родина Генрика Ибсена. Мне здесь предстояло провести только полдня, и потому предоставили выбор: побывать в музее этого крупнейшего норвежского поэта и писателя или же в историческом музее провинции Телемарк, которая простирается на юг и на запад от Осло. Я по совету знающего человека выбрал второе, и не пожалел об этом.

Но уйти от Ибсена мне все равно не удалось. По всему Шиену красуются рекламные плакаты, на которых изображена пластиковая карточка клиента под номером 1 и его портретом. Этот клиент, конечно же, Генрик Ибсен.

Фото Георгия Настенко

А в исторический музей я поднимался по длинной крутой лестнице. На торце каждой второй ступеньки высечены строфы Ибсена. То есть, если бы знал норвежский язык, то поднявшись наверх, я бы прочитал всю поэму «Пер Гюнт».

Молодой экскурсовод (с виду еще школьник) не только хорошо знал историю своего края и английский язык, но и обладал прекрасным даром рассказчика и чувством юмора.

Музей был открыт на территории богатого поместья норвежского вельможи, работавшего при дворе датского короля. Со всей территории Телемарка сюда были свезены избы, дома, амбары и сараи.

Норвежское жилье XIII века. Фото Георгия Настенко

Самое старое из этих зданий датируется 1290-ми годами.

Эта крупная изба, сложенная из сосновых бревен, настолько хорошо отреставрирована, что, когда ее рассматриваешь снаружи и изнутри под «аккомпанемент» рассказа экскурсовода, создается абсолютно наглядная картина житья-бытья норвежской семьи 800-летней давности. При том, что этот дом принадлежал очень состоятельной по тем временам семье (остатков жилищ бедняков попросту не сохранилось), обстановка в доме была довольно скромная. Я бы даже сказал – аскетичная и суровая. Входная дверь из сеней в большую (основную) комнату дома высотой около метра. На то есть две причины. Первая (и она даже более важная): врага, врывающегося в дом, гораздо удобнее огреть по голове чем-либо тяжелым и острым, если он влезает, согнувшись в три погибели, да еще перешагивая через высокий порог.

Фото Георгия Настенко

Вторая причина низкой двери – чтобы из дома выходило меньше тепла. Для этой же цели место очага, располагающегося в центре дома, заслонено от входной двери каменным «экраном», то есть плитой, высотой около полуметра и толщиной 5–10 сантиметров.

Фото Георгия Настенко

Весь дым от этого очага выходил вверх через маленькое окно в верхушке крыши. А в летнее время через это же окошко комната освещалась. Примерно с XIII же века в норвежский быт начали входить прозрачные бычьи пузыри, которыми затягивали эти окошки во время дождя. В стенах домов тогда еще окон не делали.

Понятное дело, при таком отоплении стены комнаты быстро покрывались копотью. Хозяйка регулярно отскребала их, но лишь до высоты вытянутой вверх руки. Дети спали на высоких полках нар, то есть на уровне нижней границы слоя копоти.

С ложем главы семьи и его жены ситуация еще интереснее. Длина их нар, расположенных внизу, не достигает даже полутора метров. Это слишком мало даже с учетом того, что народ в те годы был росточком поменьше, чем сейчас. (Кстати, норвежцы наряду с шотландцами, черногорцами и африканским нилотами являются одной из самой из самых высоких наций – средний рост мужчины перевалил за 1 м 80 см). Объясняют это двумя причинами. Во-первых, обычно на этих кроватях спали, скрючившись, потому что у стены было холоднее, чем рядом с очагом. Во-вторых, в раннем средневековье у норвежцев и других северных народов существовало заблуждение: если в холод ляжешь, то кровь перестанет циркулировать, застынет, и ты умрешь. Так что в те времена часто спали сидя.

Фото Георгия Настенко

Старики (к таковым относились люди старше 40 лет) спали в отдельной комнатке. Двери в нее не было – проем постоянно был открытым. Но от очага эта каморка значительно хуже обогревалась, чем комната. Наверное, считалось, что пожилым людям зимой требуется меньше тепла, чем молодым.

Полы в таких домах были земляные. Твердо утрамбованная глина хорошо держала тепло, и в избе не нужно было делать теплоизоляцию снизу. Стоящий рядом амбар из той же эпохи имеет снизу пол из обычных досок – они приподняты над уровнем земли сантиметров на двадцать, чтобы зерно и прочие продукты не съедались мышами, крысами, червями или не покрывались плесенью.

Крыши этих домов трехслойные. Поверх досок, уложенных с большими зазорами, выстилали листы бересты, а уже на бересту насыпали землю. Получался дерн, чаще всего – из овса или ячменя. Летом эту траву косили и употребляли в дело. Крыши из черепицы в этой местности начали делать века с 16-го.

Норвежское жилье XVI века

Стены дома, датируемого 1580-ми годами, также выложены из кругляка сосны, но качество исполнения намного выше. Причем, внутренние стены не только тщательно отшлифованы, но и разрисованы мастером, который высоко ценился богатыми владельцами домов в Телемарке. Правда, сам он, несмотря на свою популярность и зажиточность, никуда из своего края не выезжал. Так что все свои картины на библейские сюжеты он рисовал, исходя из своих собственных фантазий. И потому забавно наблюдать, как он изображал Иерусалим и другие города Земли обетованной: дома, построенные до нашей эры, имеют готический стиль средневековья.

Фото Георгия Настенко

Более того, этот художник, будучи неграмотным, и разные надписи на своих картинах делал с натуры либо по памяти. Так что мы можем наблюдать довольно странные и даже забавные буквы латинского алфавита. Художник разрисовывал дом и мебель в нем намного позже того, как его построили. Но и в 18-м веке грамотных людей в Норвегии было очень мало, даже среди художников.

Фото Георгия Настенко

Трубы уже выведены сквозь крышу по-современному. Более того, хозяева дома использовали две печи: металлическую, чтобы готовить еду летом, и сложенную из кирпича – для зимы.

Фото Георгия Настенко

Хозяин и хозяйка усадьбы начала наполеоновской эпохи. Тогда было модно казаться умным, поэтому верх лба выбривали не только мужчины, но и женщины. К счастью, эта мода продержалась недолго. Фото Георгия Настенко

В России в более-менее приличном состоянии сохранилось немало дворянских усадьб. Но ни в одной из них я не видел столь наглядно и подробно восстановленных деталей быта хозяев и слуг. В барском доме музея в Шиене вся обстановка соответствует периоду 1812–1830-х годов. Даже манекены людей – в довольно динамичных позах. На фотографиях отличить их от туристов, попавших в кадр, можно только по покрою одежды.

Как ни странно, норвежские дворяне (не говоря уж о слугах) не пользовались банями: – ни саунами, которые могли бы перенять у своих близких соседей, ни их аналогами из России, Турции и еще каких-либо стран, в которых хозяин (видный дипломат при дворе датского короля) неоднократно бывал.

Все – и баре, и слуги – мылись из тазиков, которые стояли в каждой спальне. В туалет ходили там же. Только ночные горшки, в отличие от тазиков для мытья, плотно закрывались дверками в тумбочках, чтобы не распространялся запах. В нужный момент, по звону колокольчика, появлялась служанка, меняла судно или выносила тазик с водой. Сами слуги пользовались туалетами, которые хорошо знакомы россиянам по дачным участкам либо бабушкиным домикам в деревне.

Фото Георгия Настенко

Покидая этот музей, я спросил у экскурсовода, как часто бывают здесь русские туристы. Она работает здесь с ноября (8 месяцев), и русские посетители бывали лишь однажды. И те – граждане Латвии. Я сначала подумал, что попал в очень экзотический город, куда наши соотечественники практически не добираются, а значит, мой репортаж о Шиене будет очень эксклюзивным. Но вскоре я разочаровался. Зайдя в местный главный универмаг, я то и дело слышал пронзительные выкрики на русском языке. Они доносились из разных закутков торгового центра, но смысл их был примерно одинаков: «Я тебе сказала – не бегай!» (как варианты – не прыгай, не ори, не проси и т.п.). Надо сказать, цены в этом универмаге были далеко не шопинговые, но каждая из мамаш помимо ребенка тащила за собой еще по тележке, заваленной покупками. Кстати, эти мамаши серьезно рисковали тем, что бдительные норвежцы могли бы сообщить полиции о жестоком обращении с детьми. Громко говорить с ребенком – это у них тоже жестокое обращение.

В курортных местах я видел множество многодетных семей, но ни разу не слышал, чтобы взрослые на них кричали, даже если кого-то надо было позвать на обед. Вот дети вопили – будь здоров. Но только в возрасте до 4–5 лет. Более старшие вели себя более спокойно. Они на бешеной скорости носились на велосипедах, роликах или самокатах. Некоторые шмякались на всем ходу об асфальт. Но всё это делалось молча. Во всяком случае, негромко.

Среди маленьких норвежцев бросается обилие блондинов – их больше, чем среди русских. Как мне показалось, лет до семи они там все блондины, кроме как дети из семей эмигрантов. Несколько раз мне доводилось видеть семьи, где папа и мама белые и даже блондины, а дети (обычно их трое) мулаты или даже иссиня-черные. Мне пришло в голову два возможных варианта: либо мать семейства по три раза подряд «нечаянно залетала», либо все дети усыновленные. Но подойти и спросить об этом я как-то не решился. Потом ругал себя: журналист все-таки обязан быть дотошнее и смелее.

Своим экстримом Россия удивила Нансена больше, чем Арктика

Продолжим о музеях. Признаюсь: меня настолько вдохновил бесплатный проход (по журналистскому удостоверению «Труда») в музеи Скандинавии, что я заходил во все подряд – надо оно мне, или не надо. И в большинстве случаев потом я признавался себе: сюда стоило бы зайти даже за плату, которая колеблется от 400 до 600 рублей.

Музеи есть в каждом, даже самом маленьком городке Норвегии. Скандинавы способны в этом плане найти нечто интересное в любом пустяке и из «любого дерьма сделать конфетку». Конечно, больше всего музеев в столице. Я бы особо отметил экспозицию нансеновского корабля «Фрам», находящуюся под крышей.

Панорама прекрасно изображает Фрам, затертый во льдах Арктики. Нансен проектировал свой знаменитый корабль, пользуясь опытом строительства архангельских кочей, которые благодаря округлым формам не раздавливались льдами. Фото Георгия Настенко

В первозданном порядке и полной доступности для туристов находятся все палубы, все отсеки судна, на котором великий норвежский полярник в 1895 году достиг 86-го градуса северной широты. Впервые в истории человек так близко подошел к Северному полюсу. Можно осмотреть не только конструкцию корабля, но и абсолютно все предметы (вплоть до научных и бытовых приборов, ложек-вилок, одежды, обуви и т.д.), которыми пользовалась команда Нансена.

За долгое время работы музея «Фрам» общедоступные всем ложки-чашки с корабля почему-то еще не растащили по домам посетители. Фото Георгия Настенко

Кстати, самый почитаемый в мире норвежец по происхождению таковым не являлся. Его мама была немецких кровей, отец датчанин, причем среди его предков были и представители королевской фамилии. Прапрадед Фритьофа — Ханс Нансен в 16-летнем возрасте в одиночку на маленькой лодке пересек наше Белое море, а позже, при дворе Алексея Михайловича сделал много работ по картографии, морскому делу, книгопечатанию и другим делам государственной важности. Русским языком владел как родным. А вернувшись в Копенгаген, был назначен бургомистром датской столицы.

И сам Фритьоф Бальдурыч с юных лет удивлял своими успехами. В 16 стал мировым рекордсменом в беге на коньках на милю, через год выиграл чемпионат Норвегии по лыжным гонкам, и в дальнейшем он эти почетные победы одерживал 12 раз.

В музее любой посетитель может посидеть в каюте, где Нансен с друзьями коротали долгие арктические ночи. Фото Георгия Настенко

О его научных и географических изысканиях, о многочисленных героических рейдах через льды в двух словах не расскажешь – надо читать книги, коих о Нансене написано немало. Этот человек провел долгие месяцы и даже годы в полярных экспедициях; в своих подчас безрассудных рейдах неделями спал в палатке при минусовой температуре и питался только промерзшими сухарями. Но, посетив в начале 1920-х годов Россию, был шокирован теми условиями жизни, в которых пребывали миллионы наших сограждан. Чем же можно было удивить этого полярника-экстремала? Значит, в советской России было чем. Шокированный Нансен потратил присужденную ему Нобелевскую премию, а также гонорары за свои книги на организацию сельскохозяйственных станций около Саратова и Днепропетровска. Это были не коммерческие проекты, а попытки спасти местное население от голода, используя внедрение современных технологий. В советских условиях эти проекты оказались обречены. К сожалению, не на успех.

Веселый и неприличный госзаказ

Любящие экзотику туристы посещают центральный парк Осло — Фрогнер. Парк – громадный по площади, очень живописный и разнообразный. Ни на одном из газонов Норвегии, и Швеции тоже, я не увидел табличек «по газонам не ходить». По газонам ходят, бегают, на них загорают, спят, устраивают пикники. Такие пикники школяров или пенсионеров мне даже доводилось наблюдать на расстоянии менее 100 метров от входа в государственный парламент, и никакая охрана их не гоняет. И еще. Скандинавские газоны, несмотря на такое постоянное насилие со стороны горожан, везде идеально ровные, зеленые и без пролысин. В отличие от российских. А после окончания массовых пикников сложно найти хотя бы одну бумажку или огрызок.

Правда, однажды в том же парке Фрогнер я видел странную картину: пожилой мужчина, одетый в костюм-тройку с галстуком, в овражке собирал пакеты, рваные газеты и пустые консервные банки. Я не удержался и выразил удивление с оттенком восхищения: какая солидная и нарядная у норвежских дворников униформа! Мужчина с виноватым видом возразил: он вовсе не дворник, а глава адвокатской фирмы. Просто ему будет неприятно, если его подчиненные или клиенты, которые пойдут в офис этой же дорожкой по парку, увидят подобную вакханалию. На мой вполне логичный вопрос: «А кто же такое натворил?», мужик с еще более виноватым видом ответил: «Да вот, в хорошую погоду здесь любят устраивать пикники мигранты из Африки и Азии. В последнее время проведенная с ними воспитательная работа подействовала: мусор продолжают бросать, но бутылки о скалу перестали разбивать. А то любили раньше устраивать фейерверки из разлетающихся в разные стороны осколков».

Центральная скульптура парка Фрогнер. Что бы это значило? Фото Георгия Настенко

Парк Фрогнер в наибольшей мере известен своими многочисленными скульптурами маэстро Вигеланда, относящихся к категории «18+». Впрочем, в одной компании со мной были россияне и россиянки, которым уже «давно 18+», и некоторые из них в личной интимной жизни были «еще те ходоки налево». Тем не менее, эти ходоки статуями Вигеланда возмущались и даже плевались. Несмотря на то, что в техническом плане они исполнены на высоком уровне. Я не берусь угадать, какие идеи двигали скульптором, и какой сюжет закладывал в каждую из них. Но простое око зрителя в одной композиции видит бабушку, которая домогается молодого парня с явно интимными намерениями, в другой – бородатого дедушку-педофила, который ухватил в своих объятиях сразу несколько малышей, в раздумьях – с кого бы начать. В третьей двое молодых гомосексуалистов запечатлены в разгар их любимого занятия. Таких скульптур очень много, и все они – в обнаженном виде, в том числе и в местах расположения половых органов. Однажды кто-то заклеил срамные места на этих скульптурах черными квадратиками, и местная общественность этих энтузиастов нравственности называла не иначе, как вандалами.

Фото Георгия Настенко

Любопытно, что все эти скульптуры Густав Вигеланд изготовил еще в далекие пуританские 1930-е годы. Более того, все эти работы ему были оплачены муниципалитетом столицы. И надо сказать, что его коллеги, в том числе и близкие друзья, мягко говоря, не одобряли весь этот творческий порыв, длившийся годами. А может быть, просто завидовали, что такой выгодный, да еще веселый госзаказ Вигеланду обломился, а им – нет?