МИР ЗАХЛЕБНУЛСЯ В НЕФТИ
Нынешнее падение цен на наш основной экспортный товар легко прогнозировалось. Если и были споры, то лишь о сроках очередного обвала. Изменчивость мирового глобального рынка нефти весьма высока: от девяти-десяти долларов за баррель до тридцати и выше. Однажды, еще во времена Советского Союза, цена прыгнула даже до семидесяти долларов. В долговременной перспективе подобные скачки не приносят особой радости ни производителям нефти, ни ее потребителям. Но можно ли, не нарушая основные постулаты свободного рынка, срезать верхушки и провалы у этой крутой амплитуды, сделать ее более приемлемой для всего мирового сообщества?
Михаил Ходорковский считает, что можно, и приводит в пример рынок стали. Да и на продовольственном рынке цена на хлеб, независимо от урожая не колеблется от рубля до сотни за буханку. А нефть для индустрии - тот же хлеб.
Текущая мировая цена на нее, как и на любой другой товар, определяется спросом и предложением. Но при этом имеются фундаментальные ограничения и снизу, и сверху. Высокая цена, которая держалась последние два года, создала объективные предпосылки для ее резкого падения. За это время введены дополнительные мощности, задействованы скважины, которые при других условиях нерентабельны, резко возросла добыча. Нефти стало - хоть залейся, вот рынок в ней и утонул. Сейчас можно говорить не об удержании на высоком уровне, а только о "мягкой посадке" цен, то есть о их возвращении к фундаментально разумному уровню, без головокружительного провала вниз. Причем сделать это надо как можно раньше, так как чем дальше растягиваются сроки, тем более жесткой и, возможно, аварийной будет посадка. Последний урок мировой рынок получил в 1998 году. Для России это, кстати, кончилось дефолтом.
Если исключить экстремальные события типа войн, то в пересчете на уровень 1999 года баррель нефти марки брент будет стоить всего 18 долларов. Вполне приемлемая цена. Она определяется двумя противоборствующими величинами. Снизу нефть поджимает уголь, если ее стоимость падает ниже 14 долларов, то индустрия может, несмотря на затраты, всерьез задуматься о переходе на твердое топливо. Так что уголь создает некую упругую подушку, которая не позволяет цене на нефть проваливаться в бездну. А сверху нефть поджимает газ. При ценах выше 22 долларов за баррель производство легких моторных топлив из него становится рентабельным. Однако главным ограничителем остается сокращение потребления, мир хотя и медленно, но все-таки становится менее энергоемким.
Эти объективные предпосылки умеренных цен должны учитываться при долгосрочном позиционировании России, считает М. Ходорковский. Надо также четко понимать, что Россия лишь ограниченно влияет на региональный и совсем слабо на глобальный рынки. Как раз этот факт в последние дни упорно игнорируют страны ОПЕК, которые являются основными мировыми поставщиками нефти.
МЫ НЕ ЗАХВАТЫВАЕМ ЧУЖОЕ, А ВОЗВРАЩАЕМ СВОЕ
Важен еще один весьма существенный нюанс. После распада СССР Россия резко снизила добычу и соответственно экспорт. Прежний уровень до сих пор не восстановлен. Раньше страна Советов давала десять миллионов баррелей в день, ныне - семь миллионов. Так что, увеличивая добычу, Россия отнюдь не захватывает чужой рынок, а просто возвращает свое. Кому-то такие действия, возможно, не нравятся.
А вот другой фактор, который сводит "на нет" любую попытку России сократить производство нефти. Речь идет о таких нефтедобывающих странах, как Азербайджан и Казахстан. Последний уже четко заявил: сокращать добычу не собирается. В 1999 году российское правительство уже решало сократить экспорт. Мировые цены тогда не подскочили, а вот транзит казахской нефти через нашу же трубопроводную систему вырос даже на большую величину, чем мы сократили. Россия не досчиталась сотен миллионов долларов. Кстати, и без всяких кризисов мы теряем огромные суммы от транзита казахской нефти. С этим можно мириться, если речь идет о большой политике, скажем, о поддержке Казахстана. Но если это просто волевое решение безымянных российских чиновников? Ответа общество до сих не знает, между тем только за шесть месяцев нынешнего года потери от транзита составили миллиард сто двадцать миллионов долларов.
С пуском трубопровода до Новороссийского порта созданы объективные предпосылки для увеличения казахского экспорта до пятидесяти миллионов тонн в год. Поэтому любые наши сокращения немедленно компенсируются поставками казахской нефти.
Необходимо также учитывать, что в отличие от южных стран, где регулировать добычу нефти можно простым поворотом вентиля, в России ее достают в суровых климатических условиях с помощью насосов. Их тоже можно легко остановить, а вот запустить - проблематично. Российская нефть отличается высоким содержанием воды, поэтому если скважина выходит из эксплуатации, нефтяная смесь просто замерзает. Для введения ее в эксплуатацию потребуется длительное время и довольно крупные инвестиции. К слову, потерянные мощности от сокращения 1999 года восстановили только в последнее время.
Примерно также обстоят дела и в другом крупном европейском производителе нефти - Норвегии, здесь тоже не могут регулировать добычу без существенных издержек.
У нас положение осложняется еще и огромным числом скважин, дающих малое количество нефти. Ну не фонтанирует у нас "черное золото", как в арабских странах. Основная работа российских нефтяников связана со строительством скважин. К примеру, в компании ЮКОС из шестидесяти с лишним тысяч людей, которые заняты в добыче, сорок с лишним тысяч приходится на инвестиционный комплекс. То есть они занимаются не добычей, а строительством, ремонтом скважин и так далее. Если правительство решит прекратить даже прирост добычи, не говоря уже о сокращении объемов, то это будет означать резкое сокращение инвестиционного комплекса. Многие тысячи людей разом окажутся без средств к существованию. Большинство из них проживает в северных моногородах, где другую работу практически нельзя найти.
Упадут и капитальные вложения в нефтяной комплекс. По расчетам потери составят порядка десяти миллиардов долларов, в том числе заказы на шесть миллиардов долларов, которые не попадут в другие отрасли.
Так что сокращение добычи нефти в России это не просто поворот вентиля, а долгосрочная потеря скважин, добывающих мощностей, сокращение инвестиционного комплекса компаний, которые не скоро восстанавливаются. Но если правительство примет такое решение, мы его обязательно выполним, заверяет глава ЮКОСа.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
По мнению Михаила Ходорковского, надо раз и навсегда отказаться от таких силовых приемов, как оперативное регулирование добычи. С учетом климатических условий планировать ограничения в сто и более тысяч баррелей в день, значит, обрекать страну и отрасль на огромные издержки. Россия должна наконец-то без ложного стеснения объявить свою среднюю и долгосрочную стратегию, ориентированную на потребности доступных рынков. Их не так уж и много, это прежде всего Европа и некоторые страны Азии. Диапазон наших экспортных возможностей находится где-то между 8 и 9 миллионами баррелей в день (400-450 миллионов в год).
Кроме того, надо брать нефть только там, где ее прибыльно добывать. И даже не пытаться разрабатывать трудноизвлекаемые запасы. Каждые десять лет себестоимость добычи сокращается вдвое, соответственно запасы, считающиеся сегодня трудноизвлекаемыми, завтра станут нормальными. Так давайте подождем. Ведь нефть в стране есть, а внутренние потребности в ней весьма ограниченны. Сегодня на балансе компаний находится запасов на тридцать лет. И это при тех технологиях, которые заложены в старые проекты разработки. Если же применять новые, более эффективные, срок увеличится по крайней мере на двадцать процентов. Огромные запасы остаются у государства. А объем неразведанных месторождений пока трудно даже представить. Россия спокойно может гарантировать нынешний уровень добычи по крайней мере лет на семьдесят!
Пора реализовать и давнишнюю идею создания банка качества. Разница между российской нефтью (Urals) и брентом составляет почти два доллара. В нашей больше серы, что и влияет на цену. Однако в стране есть первоклассные месторождения, но разрабатывать их невыгодно, так как качественная нефть, смешиваясь в общей экспортной трубе с высокосернистой, теряет изначально более высокую цену. Никто не хочет делать подарок тем компаниям, которые гонят нефть пополам с серой. Смысл же банка качества сводится к перераспределению денег от производителей, добывающих нефть худшего качества, в пользу компаний с лучшей нефтью. Такой порядок вынудит разрабатывать не любые месторождения, а только те, которые действительно дают "черное золото" высшей пробы. А страна, производя тот же объем нефти, получит гораздо больше денег.
Еще один мощный резерв повышения рентабельности добычи нефти - либерализация доступа к газовой трубе. В этом случае себестоимость российской нефти здорово сократится, ведь извлекать ее одновременно с газом намного выгодней. А пока уже которое десятилетие подряд практически на всех месторождениях попутный газ попросту сжигается в огромных факелах. Россия действительно очень богатая страна...
О "МЯГКОЙ ПОСАДКЕ" ЗАМОЛВИЛИ СЛОВО
Теперь самое время вернуться к "мягкой посадке" и идее введения так называемой "справедливой цены", о которой рассказал Михаил Ходорковский. Любой потребитель нефти, газа, электроэнергии заинтересован в их стабильных поставках. Эти ресурсы получают из нескольких источников, как правило, из трех. Потребитель всегда опасается связывать судьбу только с одним регионом, мало ли что там может случиться. Он готов поддержать такую цену, которая позволяла бы ему получать нефть и из стран, в которых себестоимость добычи нефти хуже, чем, например, в арабских странах. На сегодня цена энергетической независимости находится в пределах 18-21 доллара за баррель. Она взята не с потолка, а выработана во время первой и, кажется, единственной встречи между странами ОПЕК и международным энергетическим сообществом в приснопамятном 1998 году. Все тогда согласились, но дело не сдвинулось с места. Видимо, жадность заела: при высоких ценах - производителей, а при низких - потребителей. И вот вновь получили кризис.
Система "справедливой цены" могла стать одним из главных рычагов долговременной стабилизации мировой экономики. Схема ее чрезвычайно проста. Это комбинация "антимонопольных" и "антидемпинговых" мер на глобальном уровне. Если цена прыгает выше оговоренных пределов - начинает действовать "антимонопольное" законодательство, а при пробивании нижней границы дают себя знать "антидемпинговые" процедуры. Они не позволяют группе производителей захватить доминирующее положение на глобальном рынке. Подобные меры практикуются внутри большинства стран. Рынок нефти давно стал глобальным. Почему бы подобные соглашения не распространить за национальные рамки?
Переговоры России с ОПЕК и с странами-потребителями необходимо провести максимально быстро. По мнению главы ЮКОСа, российская дипломатия, используя сегодняшний уровень сотрудничества с США и Западом в целом, могла бы совместно с Норвегией достичь такого соглашения с ЕЭС. Для этого достаточно решимости объединенной Европы и Америки. Именно сейчас самое время договариваться о категории "справедливой цены".
Если договоренность о разумных ценах случится (кстати, представления о них у всех мировых нефтяных компаний одинаковы), то цены даже в краткосрочной перспективе не пробьют барьер 17-18 долларов за баррель и состоится желанная "мягкая посадка". Если же опять жадность заест, то цена спустится до 12 долларов и продержится там от 6 до 18 месяцев.
Существует расхожее мнение, что арабские страны, в частности Саудовская Аравия, якобы могут бесконечно долго держать низкую цену на нефть. Действительно, себестоимость там низкая, но и общество привыкло к высоким жизненным стандартам, которые целиком базируются на нефти. Они не готовы отказаться от привычной жизни. Когда в 1998 году цены упали, многие арабские страны, чтобы поддержать этот стандарт, взяли большие кредиты у западных банков, они еще не погашены до конца. По мнению экспертов, арабские страны могут удерживать низкую цену на нефть от года до двух лет. Если же ценовая война продлится дольше, то с большой степенью вероятности региону грозят серьезные социальные коллизии, если Америка не будет вновь субсидировать их через банковские кредиты банка. Но сейчас это вряд ли случится.
А вот российские возможности удержаться при низких ценах гораздо выше, считает Михаил Ходорковский. Хотя сорок процентов бюджета приходится на поступления от нефтегазовой отрасли, нельзя забывать, что при снижении цен автоматически повышается рентабельность других отраслей. Кроме того, в стране накоплен достаточный валютный запас.
Между тем нефтяная "война нервов" разгорается с каждым днем. Многие пугают ее последствиями. Идея переговоров о справедливых ценах пока "не овладела массами". Но именно такие среднесрочные меры по стабилизации мирового нефтяного рынка могут позволить себе Россия и, возможно, Норвегия. Иного не дано, и это надо четко понимать всем игрокам на рынке. Пока окно возможностей для переговоров распахнуто. В 1998 году мы его пропустили, - может быть, сейчас наверстаем упущенное?
14:24
Шольца напугал «Орешник»
