Иностранный политолог в «Евроньюс» комментирует наши выборы и убеждает, что кардинальные перемены уже неизбежны, потому что на улицу вышли «не люмпены какие-нибудь, а средний класс, молодая живая одушевленная демократическая мысль». А я мучаюсь, где я слышал или читал что-то похожее. Пока не натыкаюсь глазами на «Доктора Живаго»: «Это была революция в том смысле, в каком принимали ее средние классы, и в том понимании, какое придавала ей учащаяся молодежь девятьсот пятого года, поклонявшаяся Блоку». И дальше — про неизбежные в таких ситуациях «обещания и предвестия, веяния и воодушевление».
Итак, спутник Живаго по поезду, словно еще раньше меня европейского политолога послушал, весело сулит «гибельные потрясения на ближайшее время». «Юрий Андреевич внутренне соглашался, что, может быть, они неотвратимы, но его взрывало авторитетное спокойствие, с каким цедил свои предсказания неприятный мальчишка.
— Постойте, постойте, — несмело возражал он. — Все это так, может статься. Но,
— Это наивно, — говорил спутник. —То, что вы зовете развалом, такое же нормальное явление, как хваленый ваш и излюбленный порядок… Общество развалилось еще недостаточно. Надо, чтобы оно распалось до конца, и тогда настоящая революционная власть по частям соберет его на совершенно других основаниях.
Юрию Андреевичу стало не по себе. Он вышел в коридор».
Вот и мне не по себе, да выйти некуда, потому что «неприятные мальчишки» разных возрастов, партий и убеждений, вдруг оказавшиеся в одном строю, глядят из всех компьютерных окошек. «Запахло Петрушей Верховенским, не в смысле левизны, а в смысле испорченности и пустозвонства» — это опять Пастернак. И с Петрушей бросилась из этих окошек даже и «вся образованная русская провинция, часто идущая впереди столиц, благодаря сохранившейся в глуши основательности, в столицах устаревшей и вышедшей из моды».
Вот разве «глуши» теперь и в лесу не сыщешь, потому что и в таежном зимовье первым увидишь
Не хочется и продолжать чтение старого романа. От страницы к странице будет только горше, словно читаешь вчерашний выпуск новостей. «Доктору Живаго» пора опять давать Нобелевскую премию за остроту и актуальность.
Вовремя не прочитанная русская мысль мстит дословным повторением ситуации. С «Доктором Живаго» случилась типичная история: издали, поставили на полку, пощеголяли друг перед другом цитатами, поиронизировали над «трусливой тупостью отцов», не издавших «Доктора» прежде, — и напрочь забыли, чтобы опять начать историю с самих себя.
