- Почти 60 процентов авиакатастроф связано с нарушением элементарных норм авиационной безопасности. Неужели авиакомпании, члены экипажей не понимают, что, загружая сверх нормы воздушные суда, играют со смертью?
- Экипаж нередко и не знает, что самолет перегрузили. А авиакомпании... В позапрошлом году 12 марта в Иркутске заходит на посадку Ил-76 авиакомпании "Добролет". Приземляется за 20 метров до посадочной полосы, чертит по бетонке хвостом, повреждает обтекатели гондол шасси и створки грузового люка. Позже оказывается, что опять же в Китае на самолет загрузили 58 300 килограммов ширпотреба - на 13,4 тонны больше, чем заявлено в документах.
Таких примеров, увы, достаточно. В погоне за прибылью коммерсанты от авиации готовы к серьезным нарушениям. Что им требования авиационной безопасности, когда речь идет о суммах с многими нулями? Наша инспекция решает несколько важных задач, но контроль за правильностью загрузки и центровки воздушных судов был и остается одним из основных направлений. Ежегодно проводим до 12 тысяч инспекторских проверок. В результате аннулировали сертификаты у 48 организаций и фирм, 6 авиакомпаний прекратили существование. Кто теперь вспомнит компании "Магадан-Аэролизинг", "Аэрофрахт", "Сухой", "Атрувера", "Третьяково"?
- Однако, похоже, поставить надежный заслон на пути перегруза самолетов вам пока не удалось?
- В стране 183 авиакомпании, которые работают в 383 аэропортах. В эксплуатации - 5600 отечественных воздушных судов и 166 иностранных. Ремонтом и обслуживанием летной техники занимаются 354 организации, подготовкой авиационного персонала - 112 учебных центров. Это огромное хозяйство. Сейчас в каждом аэропорту работают наши инспекторы, которые следят и за загрузкой воздушных судов. Нередко - совместно с таможней, местными органами МВД и ФСБ. Сдвиги есть. Если раньше ежегодно мы выявляли 10-12 серьезных нарушений, то в прошлом и нынешнем году - всего по два. Но утверждать, что с перегрузом самолетов будет покончено в ближайшее время, я действительно не могу.
Существующие нормативные акты зачастую не позволяют нам привлечь к ответственности виновных в перегрузке воздушных судов. А безнаказанность ведет к новым нарушениям. Да и заказчики стали изощреннее. Ухитряются вступить в сговор со службами аэропорта, подкупают работников на проходных, весовых контрольных пунктах. До смешного доходит. Включают нашего инспектора в состав экипажа. В китайском аэропорту борт не загружают неделю-другую. Ведь при инспекторе лишнего не возьмешь. Идет кто кого переждет? А в это время другие самолеты из Москвы успевают совершить по два рейса туда и обратно.
Или известная проблема с "левой" икрой с Камчатки. Кто только ею не занимается - ФСБ, МВД, мы проверки проводим. А икру везут. В прошлом году четыре случая выявили, когда авиакомпании перегружали самолеты этим деликатесом - от 600 килограммов до 4,5 тонн. И страшен не только перегруз. Как вообще браконьерская икра очутилась на борту? Так ведь что угодно в самолет можно протащить.
- Больше всех при перегрузе рискует экипаж и пассажиры. Летчики-то почему на это идут?
- Что касается экипажа, то в прошлом все перегрузы были результатом прямого сговора между ним и заказчиком. Некоторые мелкие авиакомпании буквально толкали летчиков на нарушения: дадут им в месяц по тысяче рублей, а остальное, мол, сами заработаете. Вот и крутились как могли. Сейчас положение изменилось. Цепочка, выстраиваемая нарушителями, стала сложнее. В аэропорт груз привозят на машинах. Значит, сначала нужно договориться со службой безопасности, которая охраняет въезд на аэродром. По правилам содержимое фур должна обрабатывать служба перевозок. Взвешенный груз она доставляет на борт. Но в жизни часто иначе. В каждом аэропорту существует список машин заказчика, которым разрешен подъезд к воздушным судам. Поэтому нередко машина просто проезжает на территорию, останавливается на электронных весах, которые фиксируют ее вес, - и прямиком к самолету. После выгрузки она опять заезжает на весы уже пустая. Разница в полученных цифрах и есть вес груза. Однако оператор по сговору с заказчиком или по приказу начальства может так перенастроить весы, что вес груженой машины уменьшается на 2, а то и на 4 тонны. На Ил-76 помещается содержимое четырех автофур. Итого на борту 16 тонн лишних. Экипаж этого и не знает. А если догадается, его возьмут в долю, предложат "компенсацию".
Наши инспекторы, конечно, стараются не допустить махинаций. Но зачастую инспектор один на весь аэропорт. Пока он занимается воздушным судном, на другое грузят контрабанду. Важно, чтобы не только мы, а все службы аэропорта работали строго по закону. Да и коммерсантам пора понять, что, заработав "слева" 10-15 тысяч долларов, они в конце концов рискуют и жизнями людей, находящихся на самолете, и всем своим товаром. Был такой случай с нашим инспектором. Сопровождает он самолет. А на лайнер некая фирма пытается загрузить сверхнормативный груз. Причем ее представитель уговаривает нашего сотрудника: мол, всего три тонны - пустяки, а скоро Новый год - надо людей порадовать и заработать. Инспектор отвечает: "Хочешь заработать лишних 300 тысяч рублей, а не задумываешься о последствиях. Вот в Абакане перегрузили борт, и он не смог перелететь сопки. Там же и твой товар был - сколько ты тогда потерял?" Подействовало. Лишний груз тотчас убрали.
- И все-таки, что необходимо сделать, чтобы самолеты не перегружали?
- Сейчас разрабатывается государственная программа по обеспечению безопасности полетов. Мы подали свои предложения. Нужен единый орган, отвечающий за всю безопасность вкупе. Раньше им был Госавианадзор, подчинявшийся только Совету министров. Думаю, что ныне этим может заняться именно инспекция, если ее наделить соответствующими полномочиями.
С 90-х годов лежит у нас разработка, способная значительно облегчить контроль за загрузкой воздушных судов. Суть ее в том, что прямо в рулежную дорожку монтируются электронные весы. Самолет на них заезжает, на табло у диспетчера сразу появляется его взлетная масса. Превышает она предельно допустимую - самолет возвращают на стоянку. Если все в порядке, дают разрешение на взлет. Стоит эта разработка по сравнению с потерями от одной авиакатастрофы - копейки. Но протолкнуть ее не можем. Нет денег.