Октябрьское утро уныло освещало палату, из коридора ползли тошнотворные запахи больничной кухни.
- На уколы, - заглянула в дверь медсестра.
- Жить не хочется, - вздохнула Римма, закуталась в бесформенный байковый халат и поползла черепахой в кабинет манипуляции.
- К вам пришли, - окликнула постовая медсестра. - Мужчина какой-то.
- Сын? - с робкой надеждой уточнила Римма.
- Да староват для сына. Ваш ровесник, пожалуй.
- Ой, к нашей Римме любовник пришел, - захихикали соседки по палате, когда она накинула на плечи платок с цветами и заколола волосы пласт-массовой ромашкой.
Отшучиваться не было сил, и Римма молча поплелась в приемный покой. На лавочке сидел незнакомый мужчина с букетом цветов - в костюме, очках, с пышной шевелюрой белых волос.
- Так вот ты какая стала! - бросился он навстречу. - Пошли в беседку? На свежий воздух.
Римма ничего не поняла, но послушно поплелась за незнакомцем в сад. По дороге она так же послушно отвечала на вопросы: в больнице плохо, но дома не лучше. Муж умер два года назад. Живет с сыновьями, парни хорошие, но сильно пьют.
- Боже мой, - не удержался мужчина. - Я искал тебя в Москве, Санкт-Петербурге, был уверен, что ты счастлива! А ты в этой жуткой Дружковке:
- Мы разве знакомы? - вскинула Римма глаза. И увидела, что незнакомец плачет.
- Риммочка, это же я, Вовка-морковка! Я сидел за тобой в восьмом классе!
- Ну как ее выписывать с такими анализами? - сокрушался врач, листая историю болезни.
- Уколы мы и дома сможем делать. Я муж. Скажите, где расписаться, - Владимир решил взять все в свои руки.
Римма уже не была похожа на ту девочку, которая сводила в школе с ума и так и не ответила взаимностью. Больная старуха с потухшим взглядом. Он ехал сюда за глотком юности, за светлыми впечатлениями, может быть, и приключениями. А оказалось, что собирается взвалить на плечи непосильный груз чужих проблем. Ни о каких приключениях речи не было. Но отказываться было поздно.
Римма, как ни странно, вспомнила одноклассника только дома. Когда он, засучив рукава, перемыл на кухне гору посуды, сварил курицу и открыл шампанское. В безучастных глазах вдруг затеплился огонек.
- Это ты дул мне на волосы с задней парты? - улыбнулась она. - Вовка-морковка:
- С первой парты девочка, как тебя забуду, все, что ты ни делала, становилось чудом:- процитировал Владимир Васильевич свои стихи, написанные в той любовной записке, которую она, прочитав, равнодушно оставила на парте.
- Посмотри туда, - махнула Римма в сторону буфета.
И он увидел ее портрет. Не школьницы, а первокурсницы, но той прежней Риммочки, что запомнилась навсегда. И, не понимая, что говорит, Владимир вдруг прошептал: "Как я тебя люблю".
Мысль найти свою первую любовь возникала у него неоднократно - и когда был холост, и когда был отцом семейства. Он слал запросы в Ставрополь, где Римма училась в пединституте, в Москву, куда она якобы переехала с мужем, в Питер, где учительница в 70-х засветилась на какой-то конференции. Тормошил своих бывших одноклассников, осевших на Донбассе, но о Римме никто не слышал.
Осенью 1994 года семейная жизнь Владимира Васильевича дала серьезную трещину. Владимир развелся с женой и поехал в город, где прошла его юность. Женщина в окошке паспортного стола решительно отодвинула коробку конфет: "Поиск людей - не моя обязанность". Но он взмолился: "Я ищу единственную любовь всей моей жизни!" И дама растаяла.
- Эх, и почему меня никто не разыскивает: - достала она ящик с картотекой.
Чуда не произошло - Риммы Вильнарской в городе не оказалось, зато нашлась ее однофамилица. Дрожа от волнения, Владимир отправился по указанному адресу.
- Ну как же, как же, - всплеснула руками незнакомая дама. - Римма -моя племянница. Муж ее умер, сама болеет. А живет она в Константиновке.
Свежий воздух, зарядка и положительные эмоции пошли на пользу больной. Он ездил к ней на электричке каждый день - непременно с цветами и подарками. Вовка-морковка летал на крыльях: он чувствовал, как старая любовь наполняет его жизнь. Но однажды утром идиллия рухнула.
- Это что за мухомор? - схватил его за шкирку небритый детина, когда Владимир колдовал у плиты.
Римма бросилась другу на помощь, пытаясь образумить вернувшегося из загула сына.
- Так это твой любовничек, старая вешалка? - расхохотался верзила, вышвыривая гостя на лестницу.
- Как ты это терпишь? - едва сдерживал слезы Владимир Васильевич, разговаривая с Риммой по телефону. - Вот причина твоих болезней! Напиши заявление в милицию. Приструни обормота.
- Это ж мои сыновья, мои мальчики, - всхлипывала в трубку бывшая одноклассница.
Из дневника Владимира:
"Обескураженный, пришибленный, униженный ехал я домой. Вспоминал свои надежды стать бедной Римме другом, в знак былой первой любви заботиться о ней, скрасить нелегкую жизнь - поддержать душевно и материально. Лишь через месяц я снова ей позвонил, но она твердила о сыновьях, о бывшем муже, и я подумал: отношения продолжать не стоит".
Из дневника Риммы:
"Владимир оказался настоящим другом. Но дети - это ведь плоть от плоти: Значит, больше, чем друзья? А никакого душевного тепла - чужая. Пытаюсь их оправдать: расстались с семьями, не работают, батрачат на богатеньких. Но сердце не обманешь, когда читаю в их взглядах: а не засиделась ли ты, мать, на этом свете? О, любовь к непутевым детям, как же ты горька!"
Они не виделись целую зиму. А весной она позвонила сама:
- Ты еще обижаешься? Приезжай. Сыновья уехали на Север.
Он летел к ней, как пацан на первое свидание. И увидел на вокзале другую Римму помолодевшую, с кокетливыми глазами и румянцем смущения.
Стояла дикая жара. Пока добрались пешком до дома, одежда насквозь промокла.
- Хочешь в душ? - спросила она.
- Давай вместе...
Он купал ее как ребенка. Намыливал душистым мылом, целовал и все говорил-говорил, какая она чудесная, как счастлив он, что ее нашел.
Из дневника Риммы:
"Он принес свой юношеский дневник. 1948 год. На одной страничке - его записка ко мне с любовным признанием, на другой - мой холодный ответ. На полях фамилии его соперников - Володя Абрамов, Жора Тихонов. Господи, столько лет хранить этот детский лепет.. Как трогательно. Мне кажется, я молодею от его взглядов и прикосновений".
Из дневника Владимира:
"С тех пор как встречаюсь с Риммой, я сплю пять часов и высыпаюсь! А в душе такая энергия, что кажется мне 25. Вчера случилось нечто. Оказывается 66 - это совсем не старость. Как я бешено танцевал! А Римма смеялась: "Сколько тебе лет?"
Через несколько месяцев Владимир сделал Римме предложение. Из загса "молодые" поехали в школу. Им разрешили зайти в тот класс, где они когда-то учились. Римма села за первую парту, седой Вовка - сзади. И как в детстве он с нежностью подул ей на волосы.
Римма умерла через два года - болезнь дала ей отсрочку. Короткую, но ослепительную.