ДОКТОР
-Валерий Иванович, помните ту удивительную, почти фантастическую историю с одним из ваших пациентов - Валерием Сыроватко?
- Вспомнил. Фантастики никакой нет, но случай исключительный. Поступил больной Сыроватко на операцию по пересадке сердца. Ухудшилось его состояние, стало критическим. Сердце уже плохо обеспечивало организм, и все мероприятия, самые сильные медикаменты, которые существуют на сегодняшний день, уже не помогали. То есть вопрос вставал жестко: или донорское сердце, или смерть.
Подходящего для него трансплантата в этот момент не было. В таких случаях мы всегда больных берем на вспомогательное кровообращение. Для вспомогательного кровообращения в мире и у нас в клинике наиболее широко распространен насос "Биопамп". Но он рассчитан на одну неделю. У этого больного, Сыроватко, уже неделя кончалась, а трансплантата не было. Но мы выход нашли из положения. Эти насосы, не отключая всей системы, мы меняли достаточно быстро - примерно через каждые семь дней. И продолжалось это все 55 дней.
И вот на 55-й день, помню, был день рождения этого больного. Пришли дети его, жена. Поздравили с днем рождения, а он говорит: наверное, мы последний раз видимся. И вроде попрощался.
А ночью появилось донорское сердце. Сделал я пересадку этого сердца. И после операции все было нормально, в реабилитационном периоде - улучшение состояния, последствия инсульта прошли. Сердце хорошо работало.
Сейчас он чувствует себя нормально, говорит, по 20 километров в день проходит. Вы пройдете столько? Я - нет.
- Скажите, подобные случаи еще когда-нибудь бывали - чтобы человек так долго жил практически без сердца?
- Нет, это, пожалуй, рекорд. Бывало, у нас пациенты "держались" 20 дней, 44 дня, но 55 дней - такого нигде в мире не было. Этот срок для такого типа насосов, для вспомогательного кровообращения, наверное, самый длительный... Обычно, я уже говорил, его используют в пределах семи дней. Даже собирались этого нашего больного, Сыроватко, в Книгу рекордов Гиннесса занести.
- По вашим, доктор, наблюдениям - становится ли человек другим после того, как ему пересаживают чужое сердце?
- Это все эмоции, психология - не мои темы. Людей часто спрашивают: как вы себя ощущаете, как новое сердце воспринимаете, как вы его чувствуете? Они говорят, что изменились лишь с точки зрения самочувствия и настроения: из тяжелобольных людей, прикованных к постели, превратились в здоровых и активных, вернулись к работе - словом, живут полной жизнью и с удовольствием. Вон наши пациенты и спортом занимаются, в соревнованиях по бегу участвуют, золотые и всякие другие медали берут.
- Будем говорить честно - этим людям повезло: они попали в лучшую российскую клинику, к лучшему российскому хирургу - трансплантологу, они дождались донорского сердца - и вот они живут. Но вы-то, Валерий Иванович, лучше других знаете: далеко не всех больных удается спасти. Какому проценту людей можно реально помочь сегодня?
- У нас нет четкой статистики, скольким людям требуется заменить сердце. Но мы считаем по аналогии с Америкой, где 10-12 тысяч людей каждый год нуждаются в замене сердца. Без этого они погибают. В России тоже можно говорить примерно об этих цифрах. А делаем мы около десятка операций пересадки сердца в год. Вот и считайте процент...
- Появится ли в обозримом будущем возможность оказывать помощь, иными словами - спасать жизнь большему числу россиян?
- Верю, что появится. Мы, во всяком случае, для этого делаем все. Сейчас, как и зарубежные ученые ведущих стран, работаем над проблемой не только вспомогательного кровообращения, рассчитанного на краткосрочную помощь. Сегодня делается акцент на создание или вживляемых насосов, или искусственного сердца. Должно быть полностью вживляемое и долго работающее искусственное сердце.
И если бы можно было обеспечить нормальное существование человека с таким сердцем хотя бы лет десять - это стало бы реальной альтернативой пересадке сердца. Ибо пересадка никогда не решит вопрос полностью. Потому что давно доказано и не только сердца это касается, а всех жизненно важных органов: всегда количество нуждающихся превышает реальное количество доноров.
И если в обход одной или двух половинок сердца еще дополнительно вживляемые насосы будут работать, это даст возможность больных не держать на койке в ожидании пересадки, а даже их выписывать, чтобы они спокойно, без "включенного счетчика", ожидали пересадки. С помощью этого насоса собственное сердце восстанавливает свои сократительные способности, через какое-то время можно насос убрать - и не пересаживать сердце. Человек, конечно, не будет на стадионе выступать, но будет жить.
Над этим сегодня весь мир усиленно работает. И мы тоже: в институте создаются и системы вживляемого желудочка, и системы искусственного сердца - длительно работающего, полностью вживляемого.
У нас тоже есть вживляемые сердца, но мы пока не торопимся сообщать, что они длительно работающие. Мы это в эксперименте на животных проводим. Уже телята с искусственным вживляемым желудочком, который не связан ни с приводом наружным, ни с электропитанием, по лужайке бегали, травку щипали...
- Известно, что лично вы, Валерий Иванович, проблемой искусственного сердца занимаетесь давно - и успешно. Но, получается, еще нет готовности к пересадке такого сердца человеку?
- Врачи готовы, хирурги готовы, клиника готова - государство не готово. Не считает нужным нормально финансировать медицину. У нас в институте заморожены практически все дорогостоящие программы. Вот и весь сказ.
Да, мы несколько вроде отстаем - на Западе уже на людях стали применять, а нам, считаем, пока рано. Мы знаем, что и как надо сделать. И умеем это делать. Но нет средств. Государственное финансирование - нулевое, и мы, как циркачи, изворачиваемся, какие-то находим крохи, чтобы не останавливать работу. В Америке, скажем, большие деньги на это отпускаются, в год - десятки миллионов долларов. Естественно, где больше денег - там быстрее и работа. А руки и головы российских врачей, хирургов ничуть не хуже. Ничуть.
У нас есть уже три проекта искусственного сердца - и по некоторым параметрам они превосходят американские модели. Но, повторяю, у нас нет финансовой возможности довести эту работу до конца и прийти наконец к человеку. К тысячам людей, которые ждут. Которые хотят жить.
ПАЦИЕНТ
С Валерием Сыроватко мы встретились в НИИ трансплантологии, куда необычный пациент дважды в год приезжает на обследование. В клинике его хорошо помнят. "Удивляются, - говорит Валерий Николаевич, - что я тогда выжил. Сами доктора не могут объяснить, как мне удалось дождаться операции - и не умереть. Впрочем, я ведь умирал. Но врачи вытащили. И еще раз должен был я умереть - и опять не умер. И тогда понял: кому-то там очень надо, чтобы я жил. Но уже не так, как раньше.
- Свою тяжкую болезнь вы восприняли как наказание?
- Нет. Лишь как наставление на путь истинный. Раньше путь этот был скрыт от меня за суетой.
- Выходит, вы изменились после операции?
- Конечно. Именно для этого и было дано мне пережить то, что не каждый переживет. Ведь сердце - не просто физиологический орган. Где-то там, близко-близко, обитает душа.
Сам факт пересадки - это как последний сигнал, понимаете? Если не услышишь его и не изменишь свой курс - уйдешь Туда. Многие так и уходят, не поняв...
- Потребность прийти в храм появилась только после операции?
- Не после - до. Валерий Иванович несколько лет назад открыл при институте храм преподобного Серафима Саровского, где человек может исповедоваться и получить благословение на операцию. Там служит замечательный священник отец Анатолий. Перед операцией я исповедовался, покаялся - батюшка утешил и благословил меня. И в этот момент я понял, что же на самом деле со мной произошло.
- И что же?
- Я получил сердце. Но получил его - в долг. А в придачу, чтобы дорога моя не была слишком прямой, дана мне была вот эта палка - клюка. Дело в том, что во время пересадки у меня случился инсульт, я с трудом мог двигаться, говорить. Но постепенно стал ходить, проходил в день до двадцати километров, вроде и голова перестала болеть, и говорить стал нормально, иногда, правда, чуть заикаюсь.
А с глазом вообще удивительная вышла история. После инсульта я ослеп на один глаз, обследовался в клинике Федорова, но органических нарушений не нашли. А глаз не видит. И однажды после службы в храме чувствую - вроде лучше видеть стал. Закрыл здоровый глаз и вторым, слепым, увидел свет.
- Получается, если бы не тяжкая болезнь, вы бы так и не пришли к пониманию своего места в мире?
- Конечно, нет. "Страдающий плотью перестает грешить" сказано в Святом Писании. Я был грешен, как и все люди, а может, и больше. Жил в суете, любил деньги и удовольствия, ушел из семьи. И был, наконец, наказан. Знаете, я ведь раньше никогда ничем не болел, веса во мне было 116 килограммов, одежду носил 56-го размера. Занимался спортом, спокойно пробегал десять километров.
Заболел я вдруг - да так сильно, что мой врач в Таганроге сказала, что спасет меня лишь пересадка сердца.
- О будущем думаете, Валерий Николаевич? Что там, впереди?
- Сие нам не ведомо. Скажу лишь, что с каждым днем чувствую себя все лучше. Вернулся в семью - и лишь теперь узнал ей цену. Чему научился? Воспринимать каждый час жизни спокойно и с благодарностью.
СВЯЩЕННИК
Иеромонах отец Анатолий (Берестов), настоятель домового храма преподобного Серафима Саровского при НИИ трансплантологии, тоже помнит необычного пациента из Таганрога. "Нередко Господь посылает людям страдания для исправления их жизни", - говорит отец Анатолий.
- Валерия я исповедовал и причащал перед операцией. Как медика, меня, конечно, поразило, что пациент смог находиться на аппарате искусственного кровообращения такой большой срок. А как священника - очень тронуло его раскаяние. Он искренне хотел изменить свою жизнь - и ему была дана эта возможность. И меня радует, что Валерий не нарушил своих обетов, живет как истинный христианин. Молится за себя и за душу того человека, чье сердце бьется у него в груди".
ЧУДО
Вот такая история - о чудесном исцелении. Есть ли в том промысел Божий? Каждый решит сам, исходя из собственного духовного опыта. Я же обратила внимание на иную, вполне "земную" грань этой истории. Точнее, на грань медицинскую. А еще точнее - на чисто российский медицинский феномен.
Что это такое? Очень просто: наши врачи, даже те, перед которыми склоняет голову весь медицинский мир, едва ли не каждый день проводят сложнейшие, почти ювелирные операции, в том числе и по пересадке органов. Делают ли подобные операции в других странах? Безусловно. Но лишь в одной стране - в России, где на здравоохранение выделяются из бюджета постыдные крохи, а высокотехнологичные области медицины не финансируются вовсе - лишь в этой стране человеческую жизнь спасают не благодаря деятельной помощи государства, а вопреки его, можно сказать, бездействию. Это ли не чудо?