Это был, наверное, самый необычный из концертов XI фестиваля виолончельной музыки Vivacello, завершившегося вчера, 20 ноября, в Москве. На празднике, 11 дней шедшем в разных залах столицы от суперсовременного «Зарядья» до древней «Руины», звучали сочинения классиков и мастеров авангарда, академические композиции и джаз, сверхизвестные произведения и мировые премьеры. На сцены выходили молодые звезды и живая легенда музыки – композитор и дирижер Кшиштоф Пендерецкий. Но только в один из вечеров – тот, что прошел в Малом зале консерватории – виолончель главного устроителя праздника, знаменитого виртуоза Бориса Андрианова, заговорила человеческим голосом. В самом буквальном смысле слова. И рассказала сама о себе.
На виолончели многие играют хорошо. Немногие – так хорошо, как это умеет Борис. А вот чтобы инструмент, допустим, имитировал чтение стихов, причем конкретно с интонацией – да кого хотите, пусть Иосифа Бродского, – такое мне прежде не встречалось. Ну, это фокусы виртуозного владения смычком, скажет приземленный скептик. А как вы тогда прокомментируете услышанный от виолончели рассказ о ее долгой трехсотлетней биографии?
Она родилась в доме венецианского мастера Доменико Монтаньяна. «Отец» сделал ее сущей богатыркой, «едва ли не контрабасом», но в моду вошли «дистрофички Амати и Страдивари», и пришлось Доменико потрудиться над тем, чтобы «дочка» постройнела – что, впрочем, не ухудшило ее тембр.
Переходя из рук в руки, она в какой-то момент попала к великому князю Михаилу Николаевичу, сыну русского императора Николая I – «мучителю виолончельных душ», как прозвали его за несчастное сочетание страсти к игре с сомнительным ее качеством. А после революции обзавелась немыслимым прежде «украшением» – клеймом с изображением серпа и молота: это значило, что ее с десятками других национализированных собратьев включили в состав Государственной коллекции струнных инструментов.
И уже этот новый хозяин давал ее в пользование тем, кого считал достойным. Например, Роману Сапожникову – виртуозу, автору известной школы игры.
Нынешняя глава ее жизни совсем не плоха. С лауреатом конкурсов имени Ростроповича и Чайковского Борисом Андриановым знатная венецианка объехала весь мир, сыграла более полутора тысяч концертов. Правда, юбилейный полуторатысячный дала не в Париже и не в Лондоне, хотя и те города ей прекрасно знакомы, а на Чукотке, в яранге оленевода. Музыка нужна всем, а Борис так любит играть, что готов это делать хоть в Третьяковской галерее посреди картин, хоть на площади обыкновенного российского села.
Она вовсе не против такой судьбы. Куда хуже иным инструментам, которым приходится десятилетиями, а то и столетиями томиться в сейфах у безумных коллекционеров, не слыша ни своих собратьев, ни аплодисменты публики. С ней тоже бывали долгие периоды заточения – одна из причин, почему так редки ее встречи с родными сестрами. На нынешнем концерте ей выпал всего второй за 300 лет шанс прозвучать дуэтом с виолончелью, которой сейчас пользуется английский друг Бориса – Гай Джонстон, тоже приглашенный на фестиваль. Неудивительно, что голоса инструментов, особенно в дуэтах Глиэра, сливались идеально.
Но похоже, этой счастливой полосе скоро придет конец. Борис, вздохнула рассказчица на сарабанде Баха, вынужден отдать ее в Госколлекцию, так как там заломили немыслимую арендную плату: несколько тысяч долларов в год. Спору нет, инструмент она замечательный, но ведь и вся забота о ней – каждодневный уход, профилактика, визиты высококлассного мастера (который и на этот концерт пришел проверить, все ли в порядке со звуком) – лежит не на Коллекции, а на самом Борисе. Неужели нынешние начальники от культуры этого не понимают? Или они решили потихоньку отползать назад к канувшему, казалось, безвозвратно давнему советскому государственному иждивенчеству, когда львиная доля заработков знаменитых музыкантов отбиралась в казну?
Вы скажете – наверное, просто Борис жадный. Нет, жадный кто-то другой; музыканты же, зарабатывающие своим трудом, а не арендаторством, вынуждены считать собственные деньги. Известно, что и Александр Рудин собирается нести свою виолончель обратно в Госколлекцию, и у Александра Князева аналогичная проблема… Имена этих музыкантов общеизвестны. А вы, читатель, знаете имя директора Госколлекции? Или чиновника Министерства культуры, писавшего то самое распоряжение о новых правилах аренды? Но эти люди для нашего государства важнее, чем знаменитые на весь мир виртуозы.
Ладно, не будем заканчивать на печальной ноте. Лучше расскажем, кто все-таки помог виолончели передать все эти истории нам. Точнее, помогли – это автор пьесы «Концерт для виолончели с характером» белорусский писатель (виолончелист и контрабасист по первой профессии) Саша Филипенко. И чудесная, любимая миллионами зрителей Татьяна Друбич. С первых, будто невзначай произнесенных слов – «Сейчас, сейчас, только немного настроюсь…» она своим удивительным, волшебным естеством слилась с образом утонченной красавицы, которую в этот момент бережно держал Борис и которая от прикосновения его рук через мгновение запела. Ни грана наигрыша – благородства Татьяниного голоса и глубины ее души сполна хватило на весь часовой спектакль. А ведь это был первый за много лет театральный опыт знаменитой киноактрисы. Призналась потом, что страшно волновалась… Что ж, если волнение ТАК сказывается на игре, то желаю Татьяне волноваться и впредь. Потому что спектаклю этому, уверен, будут рады во многих уголках страны, где живут неравнодушные к музыке люди.
