Писатель, философ, литературовед Михаил Веллер в последнее время выступает большей частью во всевозможных ток-шоу, где страстно говорит о политике. Но на недавней встрече в Санкт-Петербургском доме книги «Труд» задал Михаилу Иосифовичу несколько вопросов по основной профессии — литературной, ведь на днях выходит новая художественно-мемуарная книга Веллера «Мишахерезада».

 — Каким общим тиражом вышли ваши книги?

— Приблизительно 6–6,5 миллиона экземпляров.

— Что сейчас пишете?

— Ничего не пишу — лето. Но надеюсь, в ближайшие дни будет продаваться моя новая книжка «Мишахерезада». Помнится, у Бориса Житкова была такая толстая детская книжка «Что бывало» — обо всем, о разном, которую я про себя называл «Где я был и что я видел». Вот и я мог бы назвать свою новую книгу «Где я был и что я видел»: начиная от времен университетских и до конца брежневской эпохи, то есть от конца 60-х до начала 80-х. Плюс разные реалии того времени, которые уходят, забываются, и нынешняя молодежь уже не знает, почем была водка или костюм, какую зарплату получал инженер, что люди читали и смотрели.

— Так вы решились на документальные мемуары, о чем вас давно просили ваши читатели?

— Нет, они не совсем документальные. Я пишу правду так, как ее сохранила моя память. И таким образом, чтобы она не была тяжелая, а все-таки легкая.

— Кстати, о правде «тяжелой» и «легкой». Несколько лет назад в соавторстве с Андреем Буровским вы написали книгу «Гражданская история безумной войны», где жестко и, как сочли некоторые критики, даже цинично пересказали историю Гражданской войны в России. Не будет ли продолжения подобной литературы, нет ли планов «пересказать», например, периоды татаро-монгольского ига или петровских реформ?

— Издатели уже предложили мне написать исторические байки на избранные, самые живые и актуальные темы 1000-летней российской истории. Но думаю, что я этого не напишу, потому что сначала нужно что-то хорошо знать, а уже потом можно на этом поле резвиться. Что касается «жесткости и циничности» книги про Гражданскую войну, то я не нахожу в ней чего бы то ни было циничного. Та война была необыкновенно жестока, и самое жестокое еще в книгу не вошло: А то, что все делалось совсем не так, как нам твердили в советские десятилетия, — это совершенно понятно. Потому что эмигранты создавали одну историю — тенденция была антисоветская, а в СССР создавалась другая история — здесь тенденция была просоветская. А правда находится как раз посередине.

— Сейчас многие писатели ушли в интернет, активно осваивая его безграничные возможности. А вы что же отстаете, не налаживаете обратную связь с читателями?

— Вы правы, мой сайт абсолютно дохлый. Более того, я не могу выяснить, у кого он «висит». Там есть отсылка, что он находится на реконструкции, ваши пожелания посылайте по такому-то адресу: Я сам несколько раз посылал, но никакого ответа. Что касается обратной связи, то, если возьмусь ее налаживать, боюсь, ни на что другое уже времени не хватит. Это выше моих физических возможностей. Я чувствую себя очень виноватым перед читателями, но не в силах это изменить.

Раз в неделю на радио «Россия» (здесь писатель ведет программу «Поговорим» с Михаилом Веллером. — «Труд») мне вручают пакет — 70–90 писем. Но и на них я не могу отвечать, только на избранные.

— А почему в «Твиттере», в ЖЖ вас тоже нет?

— Я не понимаю этих веяний. Один мой знакомый, взрослый человек, владелец солидной газеты, полуолигарх, завел страничку в «Твиттере» — и вот теперь ходит, извините, с этой электронной фиговиной в руках. Все время пишет: «Я пришел туда, увидел того-то». И чтобы он ни написал, не менее 4 тысяч человек читают. Но мне это занятие абсолютно непонятно: зачем мне это надо писать и почему кто-то это будет читать? Мы с ним встретились на телепрограмме, и он мне стал об этом рассказывать. Я говорю: «Отлично, напиши, что Веллер пришел на эту программу, потому что у него личная драма — его бросил любовник, потому что на самом деле он гей, но страшно это скрывает, женился для маскировки, и жена-то не его, а поскольку он пришел подкуренный, то он все это тебе выпалил». Ну он и написал! Разразился ужасный скандал, и уже не четыре, а 16 тысяч человек это прочитали... Я понимаю, что это новые технологии, но смысла не понимаю.

— Вы не только писатель, но еще и читатель. Ваши пристрастия в литературе?

— Вместо ответа отошлю вас к своему рассказу «Учитель», опубликованному в 1982 году в журнале «Литературная учеба». На самом деле он называется «Гуру», с тех пор его перепечатывали в разных сборниках. Его содержание: есть молодой писатель и его старый учитель — неудачник по жизни, но талантливый человек, который учит молодого уму-разуму. Разумеется, не было никогда ни такого писателя, ни такого учителя, хотя пока я жил в Таллине, в Ленинграде уже двое «сознались», что это с них списан образ учителя. Но это нормально, потому что образ положительный. И там старый молодому рекомендует что читать. Вот те, кого он называет, и есть мои собственные любимые авторы, которых, я считаю, надо читать. Перечислять очень долго, но в принципе все они входят в школьные учебники, в хрестоматии.

— Вы не раз говорили о том, что недовольны экранизациями своих произведений. На какие ваши романы и повести сейчас нацелились кинематографисты?

— Я надеюсь, что не будет экранизирован «Звягин», права на который я очень удачно продал три с половиной года назад. Я выполнил абсолютно все условия договора, и другая сторона вела себя совершенно благородно, выплатила мне большую часть договорных денег. Потом наступил 2008 год, и мои заказчики разочаровались в своих кинематографических способностях. По-моему, это идеальный вариант — когда и деньги получены, и «кина нету». Это же большое счастье.

— А вы не допускаете мысли, что можно сделать и хорошее кино по вашим книгам?

— Хорошее — я очень хочу. Но как это нужно сделать, я не знаю. Я же не занимаюсь кино, я не кинематографист, не лезу в эту кухню. Но когда мне назвали имена актеров, что могли бы сыграть Звягина, то я пришел в растерянность. В лучшем случае им хорошо бы играть таких суровых киллеров, которые задумываются о жизни и, возможно, даже о раскаянии. Но никакого юмора с иронией там на лице нет и близко, и благородства невооруженным глазом не наблюдается. Не хочу плохого кино, а все, что возможно экранизировать, получается плохо.

— Вы часто появляетесь в различных ТВ-шоу, знаете кухню телевидения. Многие называют наше ТВ чудовищным. Вы согласны с этим?

— Есть такое не очень прилично звучащее слово, которое запустили в последние 15 лет, — монструозный. Что означает «чудовищный». Понимаете, ужасно, когда образованные, умные, интеллигентные и все понимающие люди делают чудовищную низкопробную пошлятину, разводя руками: «Ну рейтинг, ну вот так, что тут говорить, это же телевидение». Приличная интеллигентная передача на нашем телевидении — огромная редкость. Но это относится не только к нам, а ко всему миру, этим можно утешаться. Мы сейчас повторяем, что телевидение изобрел русский — Зворыкин. Но что думал Зворыкин? Что будет культура, просвещение, что люди будут слушать оперу и смотреть балет: А по телевидению стали гнать мыльные оперы, и Зворыкин, живший в Америке, содрогнувшись, вообще отказался смотреть ТВ, телеприемник свой выкинул и проклинал тот час, когда он его изобрел. Так что ничего, у других примерно то же самое. А что делать, время такое...

— Ваши творческие планы?

— На этот вопрос, по-моему, из нормальных людей никто никогда не отвечает. Поэтому когда я вычитал замечательное выражение: «Если хочешь насмешить Господа, поделись своими планами», то стал осторожнее в прогнозах.

Резюме «Труда»

Михаил Веллер, писатель

Родился в 1948 году в Каменце-Подольском (Украина).

Учился на филфаке Ленинградского университета, окончил в 1972-м.

Работал матросом, учителем, бетонщиком, сотрудником музея, перегонщиком скота.

Автор рассказов «Хочу быть дворником» (1991), книги «Всеобщая теория всего» (2006) и других. Живет в Таллине и Москве.