Цикличность российской истории поразительна. Очень часто кажется, что мы второй раз идем по одному и тому же пути, совершая одни и те же ошибки, наступая на одни и те же грабли. Особенно хорошо это прослеживается на примере реформ во второй половине XIX века. Тогда в результате преобразований в России впервые появились демократические институты, органы местного самоуправления, а крепостное крестьянство в 1861 году получило свободу. Преобразования затронули все сферы жизни, и перед российским обществом тогда, как и сейчас, встали вопросы экономики: каким должно быть налогообложение, как организовать коммерческое сельское хозяйство, как реформировать банковскую систему? Однако через некоторое время реформы были свернуты. Несмотря на это, они дали России громадный толчок в развитии экономики и в становлении гражданского общества.
Колоссальные изменения в экономической и социальной жизни в XIX веке не могли не сказаться и на литературе того периода. Тогда, как и сегодня, общество усиленно искало идеал героя времени, идеал современника. Но до идеала было далеко. Реформы в России всегда порождали (и порождают) определенный слой людей, которых М. Е. Салтыков-Щедрин едко назвал "пенкоснимателями". Эту породу невежд и приспособленцев не раз высмеивал Михаил Евграфович. И надо сказать, что Щедрин был не одинок в борьбе с "пенкоснимательством"...
Имя Бориса Николаевича Алмазова, русского поэта середины XIX века, ныне почти забытого. О нем знают только специалисты, занимающиеся историей русской литературы. Хотя его стихи, наравне со стихами А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.М. Жемчужникова, А.А. Фета и других мастеров, вошли в сборник лучших произведений отечественной поэзии "Русские поэты за сто лет", который был издан в Петербурге в 1901 году. Именно перу Б.Н. Алмазова принадлежит первый перевод на русский язык "Песни о Роланде".
Родился Борис Николаевич 27 октября 1827 года в городе Вязьме Смоленской губернии. Его отец - Николай Петрович Алмазов - в войну 1812 года служил в гусарском полку вместе с А.С. Грибоедовым и был с ним в приятельских отношениях. После войны Н.П. Алмазов вышел в отставку с чином гвардии штабс-капитана. Пользовался успехом в московском обществе, любил литературу, но жил почти безвыездно в родовом селе Караваеве в Сычевском уезде Смоленской губернии. Здесь жизнь текла очень тихо и замкнуто, первые годы даже совсем уединенно. Отношение Николая Петровича к крепостным было гуманным: он заботился об их благосостоянии и многих отпустил на волю.
После окончания 1-й московской гимназии и пансиона Эннеса юный Алмазов поступил в Московский университет на юридический факультет, где увлекся лекциями Т.Н. Грановского. В этот же период он сошелся и подружился с А.Н. Островским и А.Ф. Писемским. Но тяжелое финансовое состояние семьи не позволило Борису Николаевичу закончить свое образование, и он был отчислен со второго курса "за невзнос платы за слушание лекций".
Вскоре после ухода из университета в 1851 году Алмазов стал одним из деятельных сотрудников так называемой "молодой редакции" журнала "Москвитянин", издававшегося М.П. Погодиным, который питал большое расположение к начинающему поэту и писателю. Эта "молодая редакция" состояла из небольшого кружка даровитых личностей, в числе которых были А.Н. Островский, А.Ф. Писемский и А.А. Григорьев.
Борис Алмазов вел критический отдел журнала, и здесь обнаружился его юмористический талант. Он под псевдонимом Эраста Благонравова вел полемику с петербургскими журналами, в основном с "Современником" 50-х годов, издававшимся Панаевым и Некрасовым. Как известно, Некрасов в издательском бизнесе не всегда действовал нравственно: ради популярности журнала мог, например, своровать рукопись модного автора. Алмазов в своих острых фельетонах высмеивал и подобное "пенкоснимательство".
Однажды он познакомился с Софьей Захаровной Ворониной - девушкой из почтенного, но обедневшего дворянского семейства. Алмазов без памяти влюбился в эту красавицу. И это была любовь на всю жизнь. В 1853 году они поженились и жили хотя и бедно, но счастливо.
Семейная жизнь Алмазовых имела оттенок какой-то удивительной душевности, что в одинаковой степени зависело как от мужа, так и от жены - людей, отличавшихся необычайно добрым сердцем и готовностью помочь каждому, несмотря на собственную нужду, которая не покидала их дом до самой кончины поэта. А нужда была постоянная - главным источником жизни семьи являлся только литературный гонорар.
За время своей двадцатилетней литературной деятельности Алмазов печатался в "Библиотеке для чтения", "Московском вестнике", сборнике "Утро", "Детском журнале" Залесского и других популярных тогда изданиях. В 70-х годах его труды можно было найти в "Заре", в "Семейных вечерах" и "Русском архиве". Одновременно он начинает сотрудничать в только что появившихся юмористических журналах чаще под псевдонимом Б. Адамантов.
В 1874 году поэта постигла жестокая утрата: его жена умерла в 38 лет от роду. Он пережил ее всего на два года...
Эти два последних года его жизни прошли в постоянных переживаниях о потере горячо любимой жены. Душевная тоска роковым образом отразилась на и без того плохом здоровье поэта, которое стало быстро слабеть. Уже осенью 1875 года появились первые признаки болезни. Он скончался в Шереметьевской больнице 3 апреля 1876 года. Было ему тогда всего 48 лет. Сиротами остались семеро детей.
Творчество Алмазова всегда по-разному оценивалось критикой, но сегодня его стихи звучат как-то очень современно. Особенно актуально воспринимается его поэма "Социалисты", которую Борис Алмазов написал в 1871 году, то есть 132 года назад...
БОРИС АЛМАЗОВ
ИЗ ПОЭМЫ "СОЦИАЛИСТЫ"
Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В трескучих фразах утопая,
Кричала Герцену ура!
В те дни неведомая сила,
Как аравийский ураган,
Вдруг подняла и закрутила
Умы тяжелых россиян;
Все пробудилось,
все восстало
И все куда-то понеслось -
Куда, зачем -
само не знало, -
Но все вперед,
во что б ни стало,
Спросонок пер
ленивый росс!
Чиновники, семинаристы,
Кадеты, дамы,
гимназисты,
Квартальные, профессора,
Грудные дети, фельдшера,
Просвирни, даже
генералы -
Все поступило в либералы,
И всякий взяточник орал:
"Я прогрессист,
я либерал!"
Пошли повсюду обличенья
И важных фактов
заявленья,
И всякий с гордостью
твердил:
"Я заявил, я заявил".
Бывало, если гимназиста,
Лет эдак в девять
прогрессиста,
Слегка начальство посечет,
Уж он на власти
гневом пышет,
На суд журнальный
их зовет
И в "Колокол"
доносы пишет, -
И благодушный Огарев
На целый мир
подъемлет рев.
Бывало, кто без уваженья
Смел о разврате говорить,
Уж тот прощай -
ему не жить -
"Он враг прогресса,
просвещенья",
Все дружным хором
закричат:
"Он езуит, он ретроград,
Он враг младого
поколенья!"
Тогда воспрянули главой
Стада чиновников
смиренных,
И дух начальства боевой
Переселился
в подчиненных.
Куда тут было распекать
И делать громкие
внушенья! -
Начальник не дерзал
дышать
И ощущал благоговенье,
Неловкость и священный
страх
При либеральных писарях
Из молодого поколенья,
И штрафовать их не дерзал
За упущенья, беспорядки,
И по гуманности прощал
Им пьянство, леность,
даже взятки!
Когда ж решался сдуру он,
Отсталый вспомнивши
закон
И мнимый долг свой
исполняя,
Из службы выгнать
негодяя, -
То открывалось невзначай,
Что удаленный негодяй
Был не простой,
обыкновенный
Мерзавец добрых старых
дней,
Но жрец доктрины
современной -
Мерзавец - проводник
идей;
Что был он в Лондоне
известен,
И был хоть на руку нечист,
Но был в душе глубоко
честен,
Как всякий истый
коммунист, -
Тогда "общественное
мненье"
Вдруг поднимало
страшный вой:
"Где ж наш прогресс,
где просвещенье,
Когда погиб за убежденья
Наш гражданин
передовой!"
............
И по учебным заведеньям
Везде свирепствовал
прогресс,
И каждый школьник
смело лез
В борьбу со старым
поколеньем,
И самый мудрый педагог
С мальчишкой справиться
не мог.
И поменялися ролями
Ученики с учителями:
Ученики вселяли страх
В своих седых учителях.
И вот в угоду гимназистам,
Преподаватель похитрей
Являлся ярым
прогрессистом
Пред грозной публикой
своей,
И объясняя умноженье,
И говоря о букве ять,
Старался в речь свою
вставлять
Он политические мненья
Под цвет младого
поколенья.
Не то беда: его сейчас
Освищет дружно
целый класс
"За сухость, вялость
изложенья
И за отсталость
направленья".
И каждый ловкий педагог
Был поневоле демагог.
..............
И всенародное зерцало, -
Литература наших дней
В себе подробно отражала
Сумбур общественных
идей.
В то время русские
журналы
Подряд снимали каждый
год
Публично поставлять
скандалы
И тешить драками народ.
И романисты, публицисты,
И прочих званий аферисты
В те дни в количестве
большом,
Под фирмой истинной
морали,
Либерализмом торговали,
И торговали с барышом.
Тогда для русского
журнала
Главнейшей целию бывало,
Во что б ни стало,
как-нибудь
Своим геройством
щегольнуть,
Казаться смелым
и опасным,
Сограждан удалью
пленить,
Страдальцем истины
несчастным,
Начальства жертвою
прослыть,
Короче, - показаться
красным.
Отвага эта никогда
Ему не делала вреда,
Не подвергала даже риску,
А привлекала лишь
подписку.
..........
Литературы русской ниву
Окинув оком в пять минут,
Почуял сразу я, что тут
Мой клюв найдет себе
поживу;
Что на Руси теперь у нас
Почетней, лучше во сто раз
Прослыть ужасным
либералом,
Чем быть храбрейшим
генералом;
Что либерала ремесло
Весьма легко, приятно,
хлебно,
Что даже многих вознесло
Оно в ерархии служебной...
1871 г.
14:24
Шольца напугал «Орешник»
