Штраф в 500 рублей за мелкое хулиганство — так недавно наказали двух лоботрясов, разжигавших мангал на Медном всаднике. Можно сказать, дешево отделались, поскольку бронзовый монумент Петру на Сенатской площади мы сегодня с полным правом называем бесценным. Хотя автору, французскому скульптору Этьену Фальконе, пришлось выбивать свой гонорар с боем. А мог бы и вовсе остаться должен российской казне, не вмешайся императрица Екатерина II.
-Скульптор уехал из России с большой обидой, — рассказывает хранитель фонда скульптуры Всероссийского музея Пушкина Гали Вадимовна ФЛЕРОВА. — Он даже не дождался открытия монумента, который с легкой пушкинской руки стали называть Медным всадником.
Идея создания монумента, призванного увековечить память Петра I, принадлежала матушке Екатерине. В поисках мастера, способного воплотить замысел, князь Дмитрий Голицын обратился за советом к Дидро и Вольтеру. Философы посоветовали Этьена-Мориса Фальконе. Этот автор изящных миниатюр работал на фарфоровом заводе и мечтал попробовать силы в монументальном искусстве. В 1766 году он подписал с представителями императрицы контракт на создание бронзового памятника, согласно которому его вознаграждение составляло 200 тысяч ливров.
Скульптор представил Петра как «созидателя, законодателя, благодетеля». Пьедесталом послужила гранитная скала, обработанная в форме морской волны. Мощная бронзовая фигура всадника, вздернувшего на дыбы коня, полна пафоса. Стремительный порыв органично сочетается с величием.
— Фальконе был хоть и мастером, но человеком резким и вспыльчивым, — рассказывает Гали Флерова. — Однако императрица доверилась рекомендациям просветителей. Сыграла роль и скромность в запросах: другие скульпторы требовали за работу 400-600 тысяч ливров, а Этьен пообещал управиться за восемь лет с жалованьем в 25 тысяч ливров в год...
Зато оговорил в контракте такой пункт: после утверждения проекта императрицей никто уже более не вмешивается в творческий процесс. Увы! Куратор Иван Иванович Бецкой без конца лез с советами и чинил помехи в работе, из-за чего подготовка гипсовой модели в натуральную величину заняла 12 лет.
Поначалу Екатерина окружила Фальконе нежной дружбой. Но Бецкой не уставал делиться замечаниями: то голова у Петра велика, то пьедестал высоковат. Скульп-тор же дорожил творческой свободой, выходил из себя, жаловался Екатерине (однажды написал ей петицию на 45 страницах). В конце концов, императрице надоело разбираться, и она все отдала на откуп Бецкому...
Когда Гром-камень доставили на Сенатскую площадь, медалями за проведение уникальной операции были награждены многие, но только не Фальконе. Он был возмущен, после очередного обращения к Екатерине ему выписали 400 рублей. Скульптор к тому времени перенес цингу и пал духом. Мучителен был и процесс отливки всадника в бронзе. На Арсенале делали пушки и колокола, но это не художественные произведения. А тут еще ЧП: в момент отливки задремал рабочий, следивший за температурой в топке. Раскаленная форма сбоку лопнула, бронза потекла через щель на пол, литейщики разбежались в страхе. Только Емельян Кайлов, заведовавший плавильней, не потерял присутствия духа и провел растопленный металл в форму до последней капли. Фальконе был так тронут усердием Емельяна, что в цеху бросился его обнимать, а потом одарил деньгами.
Коня и всадника отлили из двух частей. Для их соединения Фальконе использовал конструкцию «ласточкино гнездо», которая скрадывала шов. Чеканка и шлифовка монумента заняли еще около двух лет. После чего памятник выглядел абсолютно цельным.
Итак, статуя была готова, но охладевшая Екатерина даже не пришла на нее полюбоваться. Фальконе написал императрице краткое письмо с просьбой о расчете — ему причитались 80 тысяч рублей. Но Бецкой упивался местью, а потому приказал служкам расходы по сооружению памятника возложить на француза. В результате его объявили должником и потребовали вернуть в казну 122 рубля. В конце концов сама Екатерина распорядилась выдать скульптору 80 тысяч рублей, но из них вычли стоимость отливки...
В общем, когда художник уехал, он по пути написал Дидро: «Я пересек границу — и задышалось так легко!» На родине Фальконе еще при жизни стал легендой. А в Петербурге на торжественное открытие памятника Петру, собравшее громадное количество народа, никто не пригласил скульптора. Персональную награду за сооружение монумента получил Бецкой.
Только спустя полгода по настойчивой просьбе Дмитрия Голицына, полномочного посла во Франции, Екатерина распорядилась послать в Париж две медали — для Фальконе и его помощницы Мари Колло. Получив награду, скульптор был растроган и заплакал...
P. S. В Париже на знаменитом Монмартре есть улочка Фальконе — совсем короткая, в несколько домов. В Санкт-Петербурге нет ни улицы, ни памятной таблички мастера, создавшего символ Северной столицы.
