Берлинская стена пала — Китайская, не шелохнувшись, стоит. И кто-то в последние годы все настойчивее требует воздвигнуть новую стену — Московскую. Хотя стоит ли в мире, где все так нынче переплетено, строить то, что нас разделяет?
Александр Панцов
Чан Кайши
Это заключительная часть трилогии о политиках, создававших современный Китай. Автор биографий Мао Цзэдуна и Дэна Сяопина не мог пройти мимо фигуры преемника «отца Китайской Республики» Сунь Ятсена — Чан Кайши, полвека бывшего лидером Националистической партии (Гоминьдана). На его время выпали самые трагические страницы в новой истории Китая: японская агрессия, резня в Шанхае и Нанкине. Пришлось воевать на три фронта: с японцами, коммунистическими партизанами Мао и удельными генералами-милитаристами, которых меньше всего заботила судьба Поднебесной.
Автор показывает жизнь, полную изломов и лавирования между «сильными мира сего» — от Сталина и Хрущева до Рузвельта, Трумэна, Эйзенхауэра и Никсона. Но именно при Чане Кайши из дряхлой полуколонии Китай стал мировой державой, заняв достойное место в Совбезе ООН. Однако внутри Чан проиграл Мао Цзэдуну. В отличие от аскетичной КПК, возглавляемый им Гоминьдан погряз в коррупции, кумовстве и фракционных дрязгах. И в охватившей Китай гражданской войне гоминьдановцы потерпели сокрушительное поражение, сбежав на Тайвань под защиту 7-го флота США. С помощью американцев Чану удалось даже создать «тайваньское чудо». Однако великое будущее Китая было за «новым курсом» Дэна Сяопина и последователей. Чан так и остался в тени.
Сергей Иванов
Блаженные похабы
Переработанное издание книги лучшего нашего сегодня медиевиста приобретает ныне особую актуальность после нашумевших акций «Пусси Райот» и Петра Павленского. О византийском юродстве автор написал интеллектуальный бестселлер в 1994-м. Позже эскизно добавилась древнерусская часть, ставшая теперь главной: на обложке — фрагменты иконы конца XVI века с последним изображением святого Василия Блаженного. После его почитание было запрещено: Петр Первый нанес удар по религиозным «диссидентам». Хотя, как уверяет автор, «классический юродивый ни к чему актуально-политическому не призывал». Балансируя на грани боговдохновенной блажи, устраивая «святой дебош», разбивая иконы и матерясь, юрод проводил санацию Церкви как косного, обронзовевшего института...
Иванов просит тех, чьи религиозные чувства могут быть оскорблены, воздержаться от чтения. Он не оправдывает и не обличает юродство, а лишь ищет доказательства тому, что его придумали византийские монахи. В жизнь же эти страшные мальчики, выпрашивающие копеечку, сошли из книг благодаря симулянтам и попрошайкам. Вернувшись потом в русскую литературу через Федора Карамазова, Иудушку Головлева и Веничку Ерофеева.
Петр Власов, Ольга Власова
Московская стена
Эта книга о будущем писалась еще 10 лет назад, не вызвав тогда интереса издателей. А в обновленном формате подоспела к юбилею падения Берлинской стены. Многое из предсказанного сбылось, хотя авторы верят, что полностью их сценарий никогда не воплотится. Вот он: цены на нефть упали, нахлынули орды мигрантов, в России смута и переворот, в Европе к власти пришли крайне правые. Боясь потерять наш газ, они вводят в Москву войска и обносят ее вдоль Садового кольца бетонной стеной. По спецзаданию еврокомиссара сюда летит Джон Голдстон — 30-летний пресыщенный жизнью англичанин с русскими корнями. Он вместо нескольких дней застрял в России на четыре месяца, проехав на машине до Новосибирска. Путешествие через лежащую в разрухе страну, где орудуют партизаны и рыскают банды исламистов, чтение «Войны и мира» и «Откровения Иоанна Богослова», встречи со странными героями... Как ни странно, невзирая на апокалипсическое обрамление, роман вселяет светлые чувства...
