В сентябре 1992-го в газете «Коммерсантъ» впервые появился термин «новые русские». Изначально это понятие имело вполне положительное значение: так журналисты окрестили зарождавшийся в стране «передовой класс предпринимателей» — материально обеспеченный и способный возродить капитализм на территории бывшего СССР. Но очень скоро это словосочетание обрело сугубо негативный или ироничный смысл. Под «новыми русскими» стали понимать нагловатых малообразованных людей в малиновых пиджаках и с золотыми цепями, кичившихся деньгами, которые они в те времена умудрялись делать из воздуха.
Подобно Василию Ивановичу Чапаеву и Штирлицу, «новые русские» очень быстро перекочевали в анекдоты. Помните? «Братан, ты почем брал версачевский галстук? — «Триста баксов». — «Вот дурак! За углом в бутике такие же по пятьсот!» Или вот еще: «Поймал «новый русский» золотую рыбку и спрашивает ее: «Чего тебе надобно, рыбка?».
Эти популярные анекдоты из 90-х сегодняшним молодым, наверное, будут совсем непонятны, а тогда отражали быт и нравы на глазах меняющейся страны. Раскалывающейся, будто льдина, на тех, кто в этой жизни «заказывает музыку», и на всех остальных, мающихся от тотального дефицита, безденежья, нищеты (недаром тогда обиходным стало слово «безнадега»).
Кстати, про слова. Существует мнение, что «новые русские» — это языковое обыгрывание французского «нувориш», которое переводится как «новый богач». В XIX веке во время промышленной революции в России существовало подобное слово «скоробогач» — человек, сумевший быстро нажить солидное состояние. Все эти термины точно так же носили негативный оттенок. А вот свидетельство и более раннее, запечатленное Пушкиным в «Евгении Онегине»: «Еще мазурка сохранила / Первоначальные красы: / Припрыжки, каблуки, усы / Все те же: их не изменила / Лихая мода, наш тиран, / Недуг новейших россиян».
Этот «недуг новейших россиян» в 1990-х проявлялся не только в моде на все яркое, дорогое, избыточное, но и в специфическом образе жизни. Складывалось впечатление, что все свое время передовики каптруда тратят на прожигание свалившихся с неба денег в казино и ресторанах. А еще они периодически ездят на «стрелки» — решать вопросы с помощью бандитов, ментов или чиновников, вдруг ставших на одно лицо. «В образе «нового русского» узнается традиционный разбойник, сорящий шальными деньгами, обменивающий презренный металл на шумный восторг и одобрение товарищей, собутыльников и клиентов», — описывал эту публику журналист Игорь Яковенко.
Теперь про то, что Пушкин называл «лихой модой». Самыми запоминающимися атрибутами представителей нового российского сословия стали красные, с упором в малиновый оттенок, пиджаки с золотистыми пуговицами. В 1992 году Джанни Версаче представил провокационно яркую мужскую коллекцию, венцом которой стал мужской пиджак в женском цвете. После его летнего показа все уважающие себя российские нувориши посчитали обязательным одеться в «версаче», хотя бы в поддельное. К пиджаку прилагалась «голда» — массивная золотая цепь на шею, желательно с крестом, поверх шелковой рубашки, и увесистые перстни, именуемые «гайками».
Еще одним обязательным аксессуаром были «котлы» — дорогущие массивные швейцарские часы Rolex (на худой конец годились реплики, изготовленные в Гонконге). А вот автомобильные подделки не признавались: ездить уважаемому человеку полагалось на «шестисотом мерине» (Mercedes-Benz S600) или на «бумере» (БМВ 7-й модели), как в знаковой киноленте Буслова. В борсетке «новый русский» носил «капусту», «зелень» и «лавэ» — пачки долларов. Банковские карты еще не вошли в обиход, расчеты шли «наликом». Общался с такими же господами по «трубе», даром что мобильный телефон в те времена был удовольствием дорогим — доллар за минуту. А в речи чуть не в каждое предложение вставлял выражения типа «в натуре» и «чисто конкретно».
Почему эти люди вышли на авансцену? Исследователи объясняют все просто: за годы советской власти предпринимательская традиция в России была пресечена на корню, в 1990-е она возрождалась на пус-том месте. В таких условиях прорыв в капитализм не мог не принять гротескные, уродливые формы. Бедность советской жизни вывела особую породу хищников — самых хватких, упорных и беспощадных.
«Эти люди сумели вскочить в вагон новой экономики и устроиться там с комфортом, — объясняет политолог Георгий Бовт. — Во многом это происходило случайно: кто-то просто оказался в нужное время в нужном месте. 1990-е были временем быстрых денег, экономика была дикой, и образование в данном случае не имело большого значения, важнее была личная предприимчивость».
«Новые русские» сошли со сцены вскоре после дефолта 1998 года. Сейчас о тех временах напоминают лишь дорогие надгробия на кладбищах — с портретами павших «хозяйствующих субъектов», запечатленных в полный рост на мраморных или гранитных плитах. Да, многие из «новых русских» полегли при разделе брошенного на растерзание советского наследства. Но кто-то поднялся и стал олигархом или депутатом, кто-то уехал из страны и тихо доживает свой век в относительном комфорте. А кто-то занялся самообразованием, научился себя прилично вести в обществе и продолжает заниматься бизнесом уже масштабным. Правда, сегодня и такие «выскочки», попав под удар западных санкций, всеми силами стремятся уползти из-под ласкового солнца подальше в тень. Эпоха и вправду ушла, героев лихих 90-х окончательно сменили топ-менеджеры госкорпораций и безликие чиновники в строгих костюмах — чаще всех оттенков синего.
А над теми, в малиновых пиджаках, уже не смеются. «Новые русские» выполнили важную миссию при переходе от одной формы общества к другой и растворились в новом мире, легализовались и слились с нынешней элитой. Те смешные люди с поддельными «ролексами» на руке во многом создавали новый экономический уклад на руинах советского планового народного хозяйства. И надо отдать должное: вся эта рыночная экономика российского разлива при всех своих очевидных недостатках и вопиющей несправедливости пережила кризисы и дефолты и ухитряется функционировать даже сегодня, демонстрируя свою живучесть в условиях беспрецедентных санкций.
Увы, все могло обернуться по-другому, гораздо благополучнее для страны и россиян в целом, если бы: Если бы, едва явившись на свет с родовой травмой, рыночная экономика на российских просторах не вобрала в себя худшее от дикого капитализма и легко, за малую мзду, не уступила бы место капитализму государственному. «Новые русские» так и не стали массовым и преуспевающим классом и не потянули с собой остальных. Вместо этого в обществе произошло колоссальное расслоение на небольшую прослойку очень богатых людей, ничтожный по размерам средний класс и огромное количество бедных.
За что боролись?
