Пойти в Большой зал Московской консерватории на концерт неведомого мне коллектива со сложным названием «Симфонический оркестр консерватории Бард-колледжа (США)» соблазнила прежде всего программа с необычным сочетанием великих композиторских имен XIX и ХХ века — Россини, Вагнера, Лютославского и Шостаковича. Вылился же поход в знакомство с отличным молодежным ансамблем под руководством яркого дирижера, энтузиаста русской музыки Леона Ботштейна.
На незаурядность события намекнуло в первую очередь изящество программы: она вся очень изящно закольцована, ведь мотивы из «Вильгельма Телля» Россини и «Гибели богов» Вагнера всплывают в последней, 15-й симфонии Шостаковича как воспоминание о его петербургском детстве, о безвозвратно отодвинутой жестким ХХ веком романтической атмосфере Мариинского театра 1910-х годов. Ну а Лютославский, польский современник Шостаковича и, так же как он, «внучатый ученик» Римского-Корсакова (учителя обоих, Витольд Малишевский и Максимилиан Штейнберг, были воспитанниками русского классика), многими нитями связан с русским искусством.
Правда, поначалу звучание увертюры к «Вильгельму Теллю» показалось не вполне выстроенным — но такое на первых минутах концерта бывает и с самыми опытными исполнителями. А Траурный марш из «Гибели богов» удивил непривычно быстрым для этой музыки темпом, лишившим ее доли значительности. Зато крайне редко звучащий у нас вокальный цикл Витольда Лютославского «Песнецветы и песнесказки» на стихи французского сюрреалиста Робера Десноса зачаровал тончайшим плетением декламационной мелодии, постимпрессионистской гармонии и волшебно-прозрачной оркестровки. А солировала в нем очень уважаемая среди знатоков американская певица-сопрано Дон Апшоу, великолепная исполнительница репертуара XVIII и XX веков.
Все второе отделение было отдано 15-й симфонии Шостаковича. Итоговое симфоническое произведение великого музыкального трагика прозвучало, пожалуй, камернее, чем это обычно бывает у наших исполнителей. Его драматургия предстала более сглаженной, как-то незаметно протекающей сквозь гротескный калейдоскоп образов первой части, вагнеровский траур второй, иронические ухмылки третьей и скорбную пассакалию четвертой. Видимо, так, «под сурдинку» слышатся конфликты шостаковичевской жизни американцам. Но все это — при отменном качестве воспроизведения партитуры. Кстати, редкий случай: во втором отделении первые скрипки играли за вторых, а вторые пересели на место первых... Отличный педагогический прием, вырабатывающий у молодых музыкантов универсализм навыков, дающий ровность звучания ансамбля.
Ну и бисы: удалой Торжественно-церемониальный марш № 1 англичанина Элгара, в котором тоже не обошлось без влияния Римского-Корсакова. Полная кошачьего очарования оркестровая обработка Шостаковичем вечнозеленой песенки американца Винсента Юманса «Чай на двоих». Наконец, хрестоматийный марш «Звезды и полосы навсегда» знаменитого капельмейстера рубежа XIX и ХХ веков Джона Филипа Сузы. Воодушевление в оркестре и зале полное...
После этого не зайти за кулисы и не поздравить дирижера Леона Ботштейна показалось просто невозможным. Сколь же приятно было удивление журналиста, когда выяснилось, что это вполне можно сделать на русском языке: 67-летний Ботштейн отлично говорит «по-нашему» — его родные бабка и дед были выходцами из России. Дирижер — настоящий энтузиаст русской музыки, в его репертуаре есть многие сочинения Чайковского, Мусоргского, Глазунова, Стравинского, Прокофьева... Что же до Шостаковича, он играет все его симфонии и инструментальные концерты. 10 лет назад поставил в нью-йоркском Фишер-центре оперу «Нос» совместно с режиссером Франческой Замбелло, хорошо известной и у нас: ее спектакли идут в Большом и других театрах страны. Притом в России Леон играет всего лишь в третий раз — первые два были с оркестрами Юрия Темирканова и Владимира Спивакова. Скоро, впрочем, приедет в четвертый — осенью, с теми же спиваковцами, играть музыку Брамса и Бартока. Интересно, когда столь многообещающим исполнителем заинтересуются наши оперные театры?
