СТЕПЬ ДА СТЕПЬ
Верблюд или, скажем, конь, лениво бредущие по степи, в Монголии привычны издревле. Выборы - нечто совершенно новое. В стране с населением чуть более 2 миллионов человек - 13 партий. До последнего времени парадом командовала МНРП. В 96-м четыре - национально-демократическая, социал-демократическая, религиозно-демократическая и "зеленая" - объединились в блок и победили. Новый депутатский корпус в Великом народном хурале составляют они, реформаторы, - 80 процентов. И этот успех ошеломил мировое сообщество, заставил вглядеться в самый что ни на есть центр Азии, вслушаться в голоса монголов и попытаться их понять.
Те же, наблюдая за бывшим "старшим братом", уяснили: вряд ли стоит так долго цепляться за красное знамя, пора вместе с другими странами открыть дверь в XXI век. Все партии признают реалии сегодняшнего дня. А они вследствие реформирования экономики и демократических преобразований пока что привели к росту цен, снижению денежного курса, падению производства и т.п. И на исходе столетия монгола одолевает душевная смута: жили-поживали, во всяком случае, мясо в котле всегда варили, а тут - "так жить нельзя".
Монголия - страна небольшая. Араты по-своему, по-восточному, терпимы. Неторопливы и снисходительны. Характер, пожалуй, выглядит так: стоит ли управлять обстоятельствами, лучше подстроиться под них. Надо ли планировать, "просчитывать" время, ведь оно - бесконечно. Наконец, исповедуемая тысячелетием философия Будды, его главный принцип - ахимса, то есть ненасилие.
Может быть, поэтому между партиями нет оголтелого пикирования. Сказывается и традиция уважения старших. Когда президент Н. Багабанди своим указом вернул покойному Ю. Цеденбалу его звания и награды, народ встретил это на "ура". Кстати, оно - от монгольского "урагша" ("вперед"). И, двигаясь вперед, чтя историю страны, не позволил президент распространять анекдоты о бывшем генсеке. Да что Цеденбал - и судьбой недавнего президента П. Очирбата обеспокоена пресса: почему в свои 58 лет не у важных государственных дел?
Выйдешь в степь - дороги разбегаются в разные стороны и уходят вдаль. И какой собираются пойти - социалистической, с "человеческим лицом", капиталистической или еще какой иной, - интересовался у политиков, ученых, депутатов, журналистов. Отвечали: той, которая в рынок, чтобы по пути привлекать иностранный капитал, инвестиции.
Для начала монголы либерализовали внешнеэкономическую деятельность. Последователи рыночной реформы учитывают свою специфику, присматриваются к предложениям стран Азиатско-Тихоокеанского региона - Сингапура, Южной Кореи, других государств. В каком ряду Россия? "Сотрудничество с великим соседом остается приоритетным в нашей многовекторной внешней политике. Россия по-прежнему главный партнер", - считает президент Н. Багабанди. В 1995 году был подписан договор о сотрудничестве. После сюда потянулись российские политики - Абдулатипов, Шойгу, Примаков, Россель и другие, что дало повод поговаривать: в Монголии начались "дни России"...
НОМАД - ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО
Главное достояние монголов - овцы, коровы, лошади, верлюды и козы. У любого скотовода подворье не подворье, если нет этих пяти "священных" домашних животных. И если говорить о "новых монголах", то это опять-таки животноводы. Те, в руки которых государство передало 31 миллион голов скота. Например, у арата Д. Гомбосурена из Унэр-Хангайского аймака полторы тысячи голов всякой живности. Маловато у меня коз, вздыхает он: в стране быстро растет козье стадо - на пух чрезвычайно высокий спрос на Востоке и Западе. Гомбосурен никуда не уезжал из родных краев. Но сколько степняков в свое время бросили все, подались в города и сегодня составляют около 30 процентов населения - безработных...
Здесь поговаривают о возрождении среднего класса - номадов. О полном возвращении к кочевой жизни, о которой написал книгу духовный отец нации Ж. Самбу. Председатель парламента написал, как пасти скот, как кормить, - и чувствуешь, как после дождя пахнут травы, ощущаешь дух рыхлого навоза, сырой шерсти... "Сам был табунщиком", - говорит Гомбосурен, задавая коню полный навильник сена. Какой же монгол без коня местной породы - низкорослого, с густой гривой, мускулистыми ногами - самой выносливой в лошадином мире. Оказался бы среди английских скакунов или русских тяжеловесов, показался бы "дворнягой". Но... в последнюю войну несколько тысяч лошадей передали араты советским солдатам, и ведь дошли они до Эльбы. Пили воду из нее...
Мне кажется, что в седле монгол чувствует себя другим человеком. Сидит прямо, не сгибается, подставляет голову всем семи ветрам. На коне, которого не так-то просто на переправе менять.
НЕ МЕШАЕТ ТЕНЬ ЧИНГИСХАНА
В Доме правительства, на пути к президентскому кабинету - девять белых чингисхановых бунчуков. Они, знамена некогда великой империи, снова - символ монгольской государственности. Именем полководца названы магазины, отели, усмехается он с календарей, водочной этикетки, эмблем политических партий, наконец, с тугрика. И нет в том ревнивой ностальгии по былой империи. Надо империю свободы создавать, говорили собеседники, ее очень не хватало, несмотря на то, что много голубого неба и степь бескрайняя. Шанс на возрождение нормальной развитой страны дает конституция.
Зато чувствуется тихая ностальгия по недавним дням. Когда Н. Хрущев обещал превратить Монголию в "восточную витрину социализма", когда во времена Л. Брежнева строились жилые кварталы, школы, больницы...
У народа хорошая память, не забывает вчерашнее участие в его судьбе: политическое, экономическое, военное, культурное. "Прочитайте Гумилева. В его трудах - истинное отношение русских к нам. Нельзя винить ни в чем Россию. Она привыкла за все платить ценой колоссальных жертв, это не вина ее, а беда", - говорит писатель С. Эрдэнэ.
И упавшая тень Чингисхана не мешает. В рамках межгосударственного договора заметны деловые отношения с Читинской, Иркутской областями и Республикой Бурятия. Например, прошли Дни Улан-Батора в Приангарье, весной здесь ожидаются Дни бурятской столицы. Как в Монголии говорят: негоже отказываться от своей коровы, завидев горного оленя. Как у нас: старый друг лучше новых двух. Поговорки напомнил давний приятель (учились вместе в Иркутске). От него узнал о факте, для меня новом. Здесь живет много наших соотечественников. Есть потомки тех, кто в начале века бежал из сибирской стороны, осевших "белых" и "красных" - после гражданской. В избах - герань на подоконниках и иконы по углам. В столице зарегистрирован православный Свято-Троицкий приход, в другой церквушке по воскресеньям проходят богослужения.
Приоритет, понятно, за буддизмом. Строка конституции "государство уважает религию, а религия почитает государство" перекликается с завещанием великого хана: "...молитесь Вечному небу и почитайте свой народ".
Отъезжаем. И белая юрта на расстоянии - через синий дрожащий воздух - напоминает батискаф. Над нею кружат птицы, бесшумно летают в голубой выси - будто рыбы плавают. Степь - как океан. Обжигает холодный ветер, мороз пощипывает лицо. И мне кажется, что мороз - крещенский, ведь Россия-то, повторяю, рядышком. Спустя час через мелкий снегопад показалась она вдали. Забайкальский городок Кяхта, ее деревянные крыши, ее церковные купола...