Без устали пиаря свой проект, режиссер при этом с изрядной долей кокетства заявлял, что интервью не дает, журналистов на съемочную площадку не пускает. Чтобы, не дай Бог, не рассекретить ненароком сюжет, оригинальнее которого в нашем кино ничего не было...
Насчет "засекреченности" сюжета - это совсем уж неловкое лукавство, поскольку в основе фильма лежит одноименный роман Евгения Даниленко, который красуется на каждом книжном лотке, - читай, не хочу. Я прочитал. И впрямь в головоломном сюжете, через который надо еще продраться, что-то такое брезжит. Роман повествует про человека, у которого в минуты гнева, а тем более ярости, прямо из ладони вырастает меч, чем он и разит своих врагов и обидчиков.
Проза, конечно, не Бог весть какого качества. Не Достоевский и даже, простите, не Александр Бушков. И все-таки в ней при определенном усилии можно найти мысли о нашем жестоком обществе, которое вольно или невольно превращает человека в монстра, способного только на злобу и месть. Но даже эти незамысловатые мотивы сценарист Константин Сынгаевский и режиссер Филипп Янковский умудрились упустить, обстругав роман до полной лапидарности, до абсолютного примитива.
Сюжета, который они так усердно держали в тайне, в фильме просто не осталось. Все два часа экранного времени герой с водянистыми глазами серийного убийцы (его играет актер Артем Ткаченко) мочит всех и вся подряд. Без всякого серьезного мотива и уж точно без всякого сожаления. Папа не платит алименты - надо его зарезать. Отчим поднял руку на маму - надо его уконтропупить. Соперник отнял у героя девушку - надо разможжить ему голову. Понравилась новая девушка Катя (Чулпан Хаматова) - надо прирезать ее сожителя, а заодно и охранника.
Дальше наш не знающий устали меченосец планомерно пускает в расход практически всех, кого встречает на тернистом пути: своих сокамерников, охранников тюрьмы, потом многочисленных преследователей, притом, некоего частного детектива разрубает в аккурат пополам - словно батон колбасы. И это, заметьте, при сомнамбулическом непротивлении меланхоличной девушки Кати, которая прощает любимому монстру все трупы на их осиянном неземной страстью пути.
В финале Катя гибнет от пули оперативника, а герой, похоже, остается жить: главный преследователь безвольно опускает пистолет, до глубины души сраженный безутешным горем злодея. Нехитрая мораль фильма напрашивается сама собой: личные прихоти важнее чужих жизней, страсть сильнее закона, во имя безумной любви можно пойти на немыслимые преступления и даже оправдать их.
Надо сказать, что эта апологетика насилия встретила яростное неприятие со стороны критиков, пришедших на пресс-показ фильма. По ходу ленты в зале раздавались убийственные комментарии, а в самых нелепых сценах звучали издевательские взрывы смеха. После просмотра журналисты устроили авторам фильма полную обструкцию, обвинив их в намеренной жестокости, полном аморализме, в неумении (или нежелании) разграничить понятия добра и зла. Ведь в американском кино порок обязательно будет наказан, а добродетель, если не восторжествует, то будет восстановлена в пораженных правах.
Продюсер Сергей Сельянов стойко оборонялся от нападок журналистов, напирая на то, что моральные категории в оценке произведений искусства сегодня, дескать, устарели, а зритель, мол, сам все рассудит.
Что ж, зрители, состоящие сегодня главным образом из тинейджеров, и впрямь могут пойти на это отвязное, напичканное жестокими сценами и, не стану скрывать, изощренными спецэффектами (от создателей "Дозоров") кино. Но что они из него вынесут? Что отъявленные злодеи тоже чувствовать умеют? Что горы безвинных трупов по ходу сюжета - это "прикольно"? Что кровь на экране - это всего лишь яркое цветовое пятно? Что фильм, убогий, как мычание (герои, кстати, почти не разговаривают между собой, а по большей части только сопят, мычат и стонут), - это по-настоящему круто?
Лично меня во всей этой истории печалит эволюция молодого режиссера Филиппа Янковского, который начинал интересной лентой "В движении", где была предпринята честная и горькая попытка сказать правду о своем поколении. Потом был рыхловатый исторический блокбастер "Статский советник". Тогда режиссера от полного провала спас Никита Михалков, сыгравший в фильме с бенефисной широтой и разудалостью. В случае с "Меченосцем" такого спасителя не нашлось.