Пушкинский Герман терзал старую графиню в Петербурге. Реальные прототипы литературных героев находились километрах в семидесяти южнее, в густых зарослях ингерманландских лесов.
Масонское гнездо
Усадьба Марьино, расположенная к западу от городка Тосно Ленинградской области, — одна из красивейших в России. Полукруглые галереи, словно заключающие в объятия пейзажный парк, напоминают колоннаду Казанского собора. Это сходство не случайно, ведь первый проект усадьбы выполнил зодчий Воронихин — создатель Казанского собора.
Воронихин был крепостным графов Строгановых. Юноша проявлял способности к рисованию. Граф Александр Сергеевич дал ему возможность учиться на архитектора, а в дальнейшем послал вместе со своим сыном Павлом в Западную Европу. Там друзья проводили время
Так Павел Александрович вместе с юной женой Софией Владимировной (урожденной Голицыной) оказался в Марьино. Вместе с супругой он приютил в усадьбе и ее мать, Наталью Петровну Голицыну (урожденную Чернышеву). Эта почтенная дама, чья молодость пришлась на бурные годы восхождения Екатерины II, доживала в Марьино свою долгую, богатую событиями жизнь.
Сегодня, после многих лет запустения и разрухи, усадьба Марьино возрождается. У обедневшего оборонного ведомства, использовавшего барский дом под санаторий, к концу XX века полностью разоренный, усадьбу несколько лет назад выкупила частная владелица. Она занялась системной реставрацией памятника, вложив в него столько средств, сколько прежде не находило и государство. Мало того что спасено от разрушения великолепное здание — я видел, как два экскаватора спрямляют излучину реки, отводя русло от холма, на котором стоит усадебный дом: больше оползень ему не угрожает. Новая хозяйка восстановила уникальные гидротехнические сооружения — каскад прудов и фонтан под плотиной, сейчас воссоздает охотничье хозяйство обширных лесных угодий Марьино. Внутри усадебного дома воссозданы парадная анфилада, гостиная и опочивальня Натальи Петровны Голицыной, куплены мебель, посуда, живописное и скульптурное убранство эпохи ампир — того времени, когда в Марьино кипела жизнь: из Петербурга сюда съезжались возки и пролетки, в освещенных канделябрами залах звучала музыка, за ломберными столиками велись разговоры, не всегда лояльные режиму, в кулуарах французской (у Чернышевых) и английской (у Голицыных) масонских лож зрели тайные заговоры.
Любовница Сен-Жермена
Среди гостей этого времени Марьино не раз посещал Пушкин — Загряжская, тетка его жены, была родственницей как Строгановых, так и Голицыных. Он, разумеется, не раз беседовал по душам и с престарелой Натальей Петровной (она, как и Александр Сергеевич, завершила земной путь в 1837 году, но ей стукнуло 96), и с ее внучатым племянником Сергеем Григорьевичем Строгановым.
Этот отпрыск старинного рода был не вполне адекватен: один его глаз косил, лицо передергивалось тиком. Закомплексованный и ощущавший себя обойденным чинами, Сергей Григорьевич однажды на балу подошел к Бенкендорфу и пожаловался вельможе на свои неудачи, на что Александр Христофорович простодушно ответил: «Как вас можно продвигать — вы же клоун!»
Этот «клоун», не добившийся успеха ни на службе, ни в свете, был одержим страстью, дававшей ему последнюю надежду в жизни: он мечтал о фантастическом карточном выигрыше. И все его упования на этом поприще были связаны с тетушкой Натальей Петровной. Их подкрепляли легенды о ее фантастической молодости.
В 1766 году молодая императрица Екатерина II устроила «карусели» — военные игрища по типу античных. Возглавлял их Григорий Орлов, управлявший колесницей — запряженная шестеркой лошадей, она неслась от Марсова поля по Миллионной. Наталья Чернышева, одетая, как юная вакханка — в греческий плащ, шлем и латы, — стояла в колеснице и на бешеном скаку метала дротики, умудряясь при этом поражать все цели. Восхищенная ее ловкостью и красотой Екатерина одарила Наталью Петровну нитью бриллиантов.
Когда после свадьбы Наталья Петровна отправилась в Париж, за ней тянулся поезд из ста повозок с драгоценностями. Французские аристократы изумлялись бесшабашной роскоши русских, богатству которых, казалось, нет предела. Видно, так же казалось и самой Наталье Петровне. Когда она в Версале проиграла в карты герцогу Орлеанскому целое состояние и пришла к мужу просить денег, он вынужден быть напомнить легкомысленной жене: у нас здесь нет московских деревень. Впрочем, они бы тоже не помогли: выиграть у герцога Орлеанского, известного карточного шулера, было невозможно. Когда Наталья Петровна впала в отчаяние, ей не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью к графу
И вот
