В московском книжном магазине «Библио-глобус» поэт Евгений Евтушенко представил свои новые книги — библейского формата том «Весь Евтушенко» и скромную на вид, но тоже объемистую (500 страниц) книгу новых стихов и эссе «Можно все еще спасти».

Евгений Александрович словно наверстывает упущенное: на днях выступил с традиционным большим поэтическим вечером в Политехническом музее, и вот в минувший уик-энд снова собрал слушателей. Объяснил свою жадность тем, что год не выступал в России и соскучился по чтению перед публикой. Виной тому «две с половиной очень серьезные операции: сильно меня резали, и еще предстоит немножко порезать, но это уже мелочь осталась». Сказал, что после первого же поэтического вечера у него «пошел в гору гемоглобин», недостаток которого в крови беспокоил его врачей.

У встречи было два лейтмотива. Один — тяга людей к красоте и поэзии, по мысли Евтушенко, пронизывающая мир и порой прорывающаяся в самых неожиданных формах. Для затравки поэт рассказал о свежих впечатлениях от поездки в Гватемалу. Его поразило то, что на горных маисовых полях повсюду разбросаны гладиолусы. Спросил: что, птицы заносят семена, или на продажу растите цветы? Вместо ответа от простого гватемальского крестьянина услышал вопрос: «Вы кто?» — «Поэт». — «Ну так какой же вы поэт, если не понимаете, для чего цветы — конечно, для красоты!»

Такие вот россыпи поэзии в людских душах Евтушенко доводилось находить и у эстрадной певицы Валерии, когда на фестивале в Юрмале она «блистательно спела» песню на его стихи, и даже у случайно встреченного в болгарском аэропорту газпромовского топ-менеджера, который, не зная, что поэт находится в том же зале ожидания, читал своим друзьям его стихи — и это дало толчок знакомству, а из знакомства родилось предложение газпромовца издать книгу «Весь Евтушенко» дополнительным тиражом и в два раза дешевле, чем первый выпуск: «Немножко пошатнулась моя классовая ненависть к русскому капитализму», — усмехнулся, вспоминая этот случай, Евтушенко».

В разговоре о книге «Весь Евтушенко» возникла вторая из лейтмотивных тем вечера: искренность поэта и его требовательность к себе. Поясняя, почему, вопреки названию, в громадный, весом три килограмма том вошло меньше 30 процентов физически написанного им, Евгений Александрович припомнил свое давнее суждение насчет собственного творчества: 70 процентов его — пусть искренний, но хлам.

Что же из своих стихов Евгений Александрович счел достаточно искренним и притом не хламом, чтобы оно вошло во «Всего Евтушенко»? Вот такие, например, строки: «Захворал воробушек, воробушек-хворобушек. // Ранен он был гадкой, знать бы чьей рогаткой. // Чистит перышки свои — // Выпал камушек в крови». Трогательно? Более чем, особенно если учесть, что это стихи 7-летнего мальчика, а написаны они после того, как арестовали и репрессировали его деда.

В витиеватом евтушенковском ведении рассказа случались и вычурные загибы, вроде истории о визите к Жаклин Кеннеди, уже вдове президента Америки, но еще не жене миллиардера Онассиса, скромно живущей в двухкомнатной нью-йоркской квартире под стать нашим малометражкам, где у нее в туалете по-простецки сушились на батарее чулки и лифчик, стиранные ее собственными руками. К чему рассказано — не совсем понятно, однако в недостатке занятности ни один евтушенковский сюжет не обвинишь. Да и к образу поэта, у которого в приятелях были едва ли не все звезды второй половины ХХ века, от той же Жаклин до Пикассо, этот штрих многое добавляет.

Завершил поэт встречу одним из недавних стихотворений. Сказал, что гордится им, поскольку событие, о котором идет речь, — футбольный матч между сборными СССР и ФРГ в 1955 году — отпечаталось в его памяти наравне с похоронами Сталина, но долгие десятилетия тема «не поддавалась» — и вот наконец «поддалась».

Евгений Евтушенко: «Почему мы с Юрой Шевчуком должны думать одинаково?»

В конце четырехчасового вечера, несмотря на усталость, 79-летний поэт, у которого в тот день еще состоялась запись 15 передач на радио, сказал несколько слов эксклюзивно «Труду».

 — Спасибо, что вы напомнили в книге «Можно все еще спасти» о том, как «Труд» первым рассекретил доносы на вас в Политбюро.

— А это ведь Андропов, член Политбюро, писал эти доносы в само Политбюро. Просто сюжет из Кафки! Он был ужасный человек. Знаете, что он мне сказал, когда меня не выпустили однажды в Америку? Было замечательное неосуществленное предложение — на плоту повторить путь Гекльберри Финна и негра Джимми, но мне сказали, что Андропов против. Я пришел к нему на прием. Он сказал: «Когда я видел, как вы оскорбляли Никиту Сергеевича Хрущева...» Я возразил: «Я его не оскорблял, я с ним спорил, осуществляя свое право, записанное в Конституции...» Но он продолжал: «Когда вы оскорбляли Никиту Сергеевича, вы напомнили мне тех венгров, которые в 1956 году вешали за ноги коммунистов». Тут я поднялся и сказал: «Встаньте сейчас и извинитесь, а если вы не сделаете этого, я пойду, и вы меня не задержите, и буду говорить на каждом углу, что вы мне сейчас сказали, как вы оскорбили меня». Вы знаете, он встал и извинился. Но не позвонил в Союз писателей, чтобы меня выпустили в Америку. И этого человека сейчас идеализируют. Какие мы бедные, что у нас людей нет, которых можно идеализировать?

— В книге вы пишете, что русская литературная классика — наша национальная идея, а вот рок-музыкант Юрий Шевчук говорит, что нет никакой национальной идеи, есть 10 заповедей, общих для всех.

— Почему мы должны думать одинаково с Юрой Шевчуком? Он хороший парень, я тоже, по-моему, неплохой. Нормально, жизнь разберет, кто прав.

Резюме «Труда»

Евгений Евтушенко, поэт, актер, режиссер

Родился в 1932 году на станции Зима в Иркутской области в семье геолога и артистки.

Учился в Москве в Литературном институте в 1952–1957 годах. Первую книгу стихов издал в 1952-м. Последующие сборники «Третий снег» (1955), «Шоссе энтузиастов» (1956), «Яблоко» (1960), «Нежность» (1962), а также поэма «Бабий Яр» и другие стихотворения сделали Евтушенко одним из главных поэтов оттепели. Был народным депутатом СССР в перестройку. Автор антологии «10 веков русской поэзии», впервые напечатанной в «Труде». Преподает русскую словесность в университете города Талса (штат Оклахома, США).