Дважды выжившая
Студентка математического факультета педагогического университета Василиса Кузнецова в начале этой недели поняла, что родилась в рубашке. Она до сих пор не верит, что беда обошла ее стороной. В голове сумбур. Самое страшное едва не случилось и с ней.
— Я встала как обычно — в 6.20, но
В прошлый раз точно так же у Василисы звонил телефон в 8 вечера 31 августа в 2004 году — когда взрыв прогремел на станции «Рижская», а она как раз садилась в поезд на «Проспекте Мира». В тот раз тоже звонила ее сестра.
— А в трубку мне сестра кричит: «Ты где?», я вместо ответа: «Что происходит?» Она говорит: «Три взрыва! На «Лубянке», «Парке культуры» и «Проспекте Мира» (в тот момент в интернете появилась позже опровергнутая информация про третий теракт). Я: «Так я сейчас на „Проспекте Мира“!»
А эскалатор забит людьми. Станцию не перекрыли. И никуда уже не денешься! На «Октябрьской» переход закрыт на «кольцо», на «Проспекте Мира» закрыт, на «Чистых прудах» не перейти… Начинает сосать под ложечкой, потрясывает: Колени подкашиваются, сестра в трубку кричит: «Быстрее вали наружу — и лови машину!» Как она до меня дозвонилась, непонятно: связи не было вообще — я как вышла — телефон уже вообще не ловит сеть ни в какую!
Я на ватных ногах бегом в противоположную сторону на выход — народ прибывает: на эскалаторе женщина рыдает: сыну звонит, а тот не берет трубку…
На выходе из метро, уже на улице, мечутся люди — не знают, куда деваться. Три «скорые» стоят. Пахнет валокордином.
Я пытаюсь дозвониться своему парню Ромке, не знаю, во сколько у него поезд из Киева приходит — ему с вокзала на работу через «Парк культуры» ехать. Палец уже болит от нажимания кнопки «вызов» — и нет связи, хоть ты тресни! Слава богу, догадалась позвонить на украинскую симку — сообщила, что случилось, и велела, чтоб в метро не шел. Как камень с души.
Я на автопилоте просто пошла вдоль дороги от толпы куда глаза глядят, отошла метров 700 — выкурила три сигареты, пришла в себя. Начала ловить машину. Почти сразу остановился мужчина. Согласился сразу подбросить. Хотя ему самому на «Фрунзенскую». Денег не попросил! Включил радио — наконец узнала толком, что произошло.
Едем. Москву на глазах перекрывают — не проехать никак. Подбросил до Киевского. Не знаю уж, как он сам добрался: всюду перекрыто и
Итак, я на вокзале, Ромкин поезд в 11 прибывает, ждать еще полчаса, а меня трясет ужасно, SMS набираю с трудом — руки не слушаются. Пошла в ближайшее кафе, взяла глинтвейн, выпила залпом — немного отпустило. Встретила Ромку — господи, какой же он дорогой и родной! Как я волновалась за него! Я б не пережила, если...
Василиса с Романом закончили день просто: поехали домой на наземном транспорте и провели вечер вдвоем в тишине, пили коньяк молча, телевизор решили не включать — и так много страху натерпелись.
Трагедия «Барби»
Юрист Даниил буквально на минуту разминулся с местом взрыва второй бомбы на станции «Парк культуры».
— Я не успел на 30 секунд в тот самый поезд. Портфель двери зажали — я еще думал: разжать двери и вскочить в вагон или подождать следующий. Выбрал второе, выдернул портфель, двери поезда захлопнулись прямо перед моим лицом.
Он уже давно должен был быть на
— Сзади меня встала этакая «барби» на
Конец ее речи был приблизительно такой:
— Ой, все, Светочка, мне бежать надо, тут маршрутка подошла. Что? Ой! Точно, надо папе позвонить! Узнать, как он, а то я так волнуюсь, просто ужас! Он же минут на 20 раньше меня из дома вышел. Все, целую, пока!
Естественно, начисто забыв про папу, за которого она «так волнуется, просто ужас», очаровательное существо быстро убирает телефон в карман.
Казалось бы, все, цирк окончен: Но
— А на какой станции ваш отец работает?
Девушка сморщила очаровательный носик в мучительной попытке заставить мозг функционировать, и, как ни странно, ей это удалось!
— На «Лубянке».
— А вы знаете, что там тоже взрыв был, минут тридцать назад?
Вы бы видели, как весь пафос, весь этот наигранный ужас мгновенно сменился реальным человеческим страхом за близкого человека!
Нет, мне не было смешно, как не было смешно в той очереди никому, когда бедное создание со слезами на глазах в тридцатый раз тыкало на кнопку вызова в тщетной попытке дозвониться, так как мобильная связь дала сбой покруче, чем в Новый год. И я, как и все наблюдавшие эту сцену, с облегчением выдохнул, когда она наконец заорала на всю улицу: «Алло, папа? Ты живой? Все хорошо?»
Вот так наигранность сменяется настоящими, живыми чувствами.
Даниил добрался до
— Только мне
—
Но так и не состоялось. То есть меня так и не повысили. Но это для меня сейчас не
Спасло чужое хамство
Школьница Светлана Ригге с воскресенья на понедельник гостила у бабушки в
— В начале восьмого я уже вышла из дома, — вспоминает Светлана. — Никаких особых предчувствий не было. Но
На станции
— Я хотела сесть у окна, как всегда, в конце вагона, — рассказывает Светлана. — Включила плеер, на моих часах было 7.54.
Светлана не помнит, как оказалась на улице. Там толпа была не меньше, и девушке показалось, что все вокруг сейчас начнет взрываться. Она протискивалась среди пассажиров и прохожих, в голове была только одна мысль: «Не останавливаться!» Вот и «Кузнецкий мост». Опять метро.
— Я вбежала в вагон — мне нужно было доехать до «Тургеневской», — вспоминает Света. — Руки в саже, из уха течет кровь, глаза безумные. Другие пассажиры от меня шарахались, а я стала молиться.
Позже, уже в автобусе, я разрыдалась. До сих пор у меня в ушах стоит дикий крик и картина бегущей толпы. Больше я в метро ездить не буду. По крайней мере решусь на это нескоро. Я больше не чувствую себя в безопасности в этой стране. В этом метро. Да и в автобусе тоже. И еще я думаю о том мужчине — с окровавленной головой. Если бы он меня не толкнул за две минуты до взрыва, у меня была бы такая же окровавленная голова…
Все расступились, и он прошел сквозь толпу
Карине Некрасовой 23 года. Она менеджер по продажам, работает на «Динамо». Утром 29 марта девушка ехала на работу с «Проспекта Вернадского». Она спустилась в метро в восемь. Прежде чем зайти в вагон, Карина немного замешкалась. Обычно она любит ездить в начале поезда, но в этот раз
—
Карина достала телефон и загрузила интернет, но никакой информации не было. Ее попутчики тоже пытались узнать новости через Сеть. Поезд тронулся и прибыл на «Парк культуры». «На „Лубянке“ был взрыв!» — сказал вдруг парень, который стоял рядом. Карина видела, что он тоже пытался выйти в интернет по телефону.
Двери открылись, и люди стали выдавливать друг друга из вагона. Карина уже успела шагнуть на платформу, когда раздался громкий хлопок и запахло гарью. В толпе закричали.
— Мне ничего не было видно. Люди сразу побежали по лестнице в сторону Кольцевой. Быстро возникла давка. Никто не пытался узнать, что случилось, никто не шел в сторону источника звука. Динамики, развешанные на стенах, молчали. Я не пыталась сопротивляться толпе, и меня несло к эскалатору.
— Внезапно стало тихо, и люди стали расступаться в стороны. Я обернулась и увидела окровавленного парня, который шел в сторону выхода. Только тогда я поняла, что это был за «хлопок». Парень прошел мимо. У него
Вечность и еще 15 минут
Кунцевская» — «Арбатская», пересадка на «Библиотеку Ленина», и дальше по прямой до «Чистых прудов». За многие годы этот маршрут стал для Тани привычным. На «Чистых прудах» находится ее школа. 29 марта попасть на уроки ей так и не удалось.
Вспоминая события того дня, она с трудом подбирает слова:
— Мы уже подъезжали к «Лубянке». Я пошла в сторону выхода. Внезапно поезд резко затормозил. Это не было похоже на обычную остановку. Многие люди упали. Мужчина, который стоял рядом, не удержал равновесия и рухнул на меня всем своим весом. Я упала и больно ударилась головой о сиденье. Все замерло. Стало тихо. После этого машинист объявил по громкой связи, что в поезде, который шел впереди нас, произошел взрыв, и движение остановлено.
— Я не помню точно, сколько времени мы ждали, пока нас выведут из вагона. После удара в голове помутилось, время замедлилось. Мне показалось, что прошел час или два, прежде чем двери вагона открылись. Но уже потом по часам я вычислила, что мы стояли в тоннеле всего 15 минут.
Поезд, в котором ехала
— Только тогда я поняла, что все это
Эскалатор ездил то вверх, то вниз
Жизнь телеведущего Александра Хабургаева уже давно расписана по часам. Каждое утро в 8.20 супруга подвозит его вместе с сыном к станции метро «Парк культуры». Александр заводит ребенка в школу, которая расположена прямо за входом в метро, а сам спускается вниз и едет на работу до «Белорусской».
— В то утро все было как всегда. Я проводил сына и пошел в метро. Но попасть внутрь было невозможно — там была страшная давка. Диспетчер кричала в громкоговоритель, что посадки на радиальную нет. Люди, которые ехали на работу, были вынуждены переходить на кольцевую. Такого столпотворения я не видел никогда, — рассказал Александр.
Первая мысль телеведущего была, что
— Больше всего меня удивило, что сотрудники метро никак не пытались организовать движение людей. Толпа двигалась вперед по своим собственным законам. Когда мне удалось пробиться к эскалатору, чтобы спуститься вниз, он вдруг изменил свое направление и начал работать на подъем. Я не сразу понял, в чем дело. Как выяснилось, платформа была переполнена, и
Добираться до работы пешком в планы Хабургаева не входило. Чтобы спуститься, ему пришлось изрядно поработать локтями.
— Я хорошо запомнил тот момент, когда протискивался в вагон. Часы показывали 8.40. Было видно, что люди недовольны давкой, но никто не высказывал свои претензии вслух и не обсуждал причины происшедшего. Все молчали.
Не успел Александр подняться на улицу, как ему позвонила жена.
— С тобой все в порядке?
— А что такое?
— Десять минут назад на «Парке культуры» был теракт.
— Не может быть! Десять минут назад я был там!
Уже на работе Александр узнал, что теракт произошел на радиальной станции как раз в тот момент, когда он садился в поезд на кольцевой.
— Сразу же после этого я позвонил сыну, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. Их школа вплотную примыкает к зданию входа в метро. Счастливый ребенок рассказал, что в классах пахнет гарью и все занятия отменены — что его дико радовало.
— Эти взрывы многое изменили, — говорит Александр. — Возвращаясь домой, я вдруг ощутил, что Москва опустела. Мне не сразу стало ясно, в чем дело. И только потом до меня дошло, что ни на улицах, ни в метро больше не видно людей неславянской внешности. В последний раз такое было во времена Олимпиады.
