Современный танец, в противоположность классическому балету, лелеющему лишь сказки да фантазии, часто обращается к острым проблемам, и новый спектакль «История солдата», поставленный в центре современного искусства «Винзавод», — еще одно тому доказательство.

«История солдата» была написана Игорем Стравинским в конце Первой мировой войны. Автор назвал новинку «Сказка о беглом солдате и чёрте, читаемая, играемая и танцуемая». В новой версии солдатской истории, показанной в «Винзаводе», как и встарь, говорят, играют и танцуют. Это, да еще внимание к деталям места, где создается и показывается работа (то, что в современном искусстве называется site specific), — пожалуй, единственная общая черта, соединяющая премьеру в Цехе Белого с оригиналом 1918 года.

Работая над постановкой, ее создатели, хореографы из Голландии Гай Вайцман и Рони Хавер, создали новый текст и новую музыку. От Стравинского осталась структура: чтец задает тему, музыканты и танцовщики — через физическое усилие — ее развертывают. А темы вечно сиюминутные. Как не продать душу дьяволу, если вчерашнего школьника бросили в кровавую мясорубку? Как сохранить себя, если жизнь выворачивает наизнанку? И как жить в мире, где войны больше нет, а подсознание по-прежнему воюет?

Музыка Алексея Сысоева возникает не из скрипок и флейт. Ее играют на железных спинках кроватей, краях жестяных листов и в недрах дребезжащих предметов. Да, это некомфортно для слуха — напоминает автоматную очередь или взрыв гранаты, а иной раз как металлом по асфальту. Но кто сказал, что война — это комфорт? Такой же «дребезжащий» и «жестяной» танец возникает в зале, где сцены как таковой нет, «предбанник» заставлен ржавыми автомобилями без колес, а подмостки обходятся без кулис. Артистам некуда спрятаться, и не возьмешь паузу для передышки. Вот и крутится мрачный хоровод тел, извиваясь на черных, воткнутых в пол шестах. Мчится угловатый и (парадокс!) лирический поток пластики под непрерывным, как обстрел, круговоротом софитов, чей свет ударяет по глазам. Спотыкаясь, льется рассказ с матом — где требуется, и со слезой — где надо. Дневники убийств и воспоминания о детстве, повесть без прикрас с невкусными подробностями и мелочами, которые важнее всего. Танцовщики предсказуемо одеты в черное. Но у некоторых черным закрыты лица: то ли паранджа, то ли дьявольщина. А в россыпь маек и штанов неожиданно внедряется кружевное вечернее платье. Это инфернальный Чтец расхаживает среди мальчиков и девочек, скользящих тенью, как фобии, от которых не уйти, как демоны памяти, не дающей покоя. Мы погружаемся в ад, где прошлое разъедает настоящее, словно кислота — металл. Тем неожиданнее финальный фокстрот «Спокойной ночи». Это смерть? А может, надежда? Может быть. Авось не придется бывшему солдату таскать ведрами желчь и до конца дней чувст-вовать, как война течет по венам.

Не исключено, что помимо «Золотой пальмовой ветви» фильм получит еще и с полдюжины номинаций на «Оскар». Это сугубо американский проект, но нашей публике он интересен во многом потому,...

Верная заветам своего основателя, приверженца современного ему отечественного искусства, Третьяковка знакомит нас с художниками нашей эпохи. Героем нового проекта стал признанный в кругу профессионалов, но не слишком известный...