Завтра
— Как за 10 лет изменились новостные программы?
— Главные
— Как же нельзя?! Ведь вы хвалились, что только на вашем канале присутствует истинная свобода слова и нет ограничений в темах и гостях.
— Насчет истинности я ничего подобного сказать не мог. Истинной свободы слова, как и вообще истины, человеку на Земле знать не дано. Мы к этому пока только стремимся. Но в сравнении с информационными программами на других каналах, думаю, очевидно, что «25й час» — более острая программа.
— Получается, вам оказана большая степень доверия. Но все же, вспомните, когда начальство последний раз было вами недовольно?
— Дело не в доверии, просто я выхожу в эфир поздно ночью. Мое влияние на зрителей не столь значительное, как у программы «Время». Я выхожу на меньшую аудиторию, и здесь нет случайных людей, чьи политические убеждения я мог бы изменить своим комментарием. Видимо, поэтому мне и позволено чуть больше. А начальство мною недовольно каждый день: «25й час» — это всегда потенциальная головная боль.
— По мнению многих, сейчас жанр журналистики умирает. На смену приходят блогеры. Что вы обо всем этом скажете: нужны рядовому обывателю передачи с аналитической начинкой или достаточно просто бросить зрителю новость, и все?
— Чтобы «бросить новость», нужно быть журналистом, так что жанр журналистики никуда не денется. Конечно, информационные потоки текут туда, где им вольготнее и свободнее, постепенно проникая в интернет. Это происходит в силу того, что информации становится гораздо больше и в телевизор она вся уже не помещается. А перспективы телевизионной информационной журналистики меня нисколько не тревожат — она абсолютно востребована и, более того, является самым мощным общественнополитическим оружием в нашей стране. Интернет в сравнении с ней — детский лепет.
— Могла бы ваша программа выходить утром?
— Наверное, да, но утренняя программа должна поднимать вам, только что проснувшейся, настроение, а развлечение — это то, чего я как раз не умею делать на телевидении.
— Я гдето прочитала вашу фразу: «В журналистике я человек случайный».
— Поскольку я не образован как журналист, в этом смысле я случайный человек. Но моя работа — возможность поразмыслить над итогами дня, понять их — меняет мое профессиональное предназначение с журналиста на некоего «понимателя» того, что происходит. Мне это нравится, и об этом я абсолютно не жалею.
— О встрече с каким человеком в своей программе вы мечтаете? Президент, премьерминистр, Мадонна…
— Формат интервью с гостем моей программы — 6–8 минут. О каком президенте может идти речь? По количеству вопросов, которые я готов задать, и по количеству замечаний, которые я готов сделать на возможные ответы, мне и двух часов не хватит. А если
— Все родители желают счастья детям. Какие качества вы пытаетесь воспитать в своих сыновьях, какие увлечения им привить, чтобы в будущем видеть их счастливыми?
— Самостоятельность, способность анализировать, принимать решения и уметь говорить слово «нет» самому себе и окружающим. Что еще нужно настоящему мужчине? Слава Богу, я уже вижу подтверждение тому, что мои сыновья растут нормальными мужиками. Пока они еще маленькие — 8 и 11 лет, но как папа быть уже не хотят. Сыновья видят, что ТВ не приносит больших материальных благ. Младший Николай — изобретатель с поразительными способностями. Выдумывает такое, что и в радужных снах не виделось создателям «Лего». Предлагаемые ими схемы во много раз проще, чем те, что придумывает мой восьмилетний сын. А старшего Артемия интересует финансовая тема, я говорю, что это скучновато, а сын отвечает: зато денег много.
— Позвольте задать вам пару вопросов из опросника Пруста. Какое ваше любимое занятие?
— Ежедневная реализация себя в любом деле.
— Ваш основной недостаток?
— Я не умею прощать людей.
— Три последних желания при конце света?
— Только одно: чтобы моим детям было хорошо.