Однако официальные сведения о нацистском конвейере смерти оказались неполными. Калининградские краеведы насчитали на территории области в бытность ее первым военным округом Германии больше полусотни концлагерей.
Только в Кенигсберге находился 21 концлагерь. Однако сегодня — за редким исключением — не найдешь ни мемориальной доски, ни памятного знака. Вспоминать об этом было не принято. Такие долгие последствия имел приказ Сталина № 270 от 16 августа 1941 года, в котором советские военнопленные приравнивались к «дезертирам, предавшим родину». Их реабилитировали лишь после издания декрета президента России в связи с 50-летием окончания войны.
Уже через год после этого в Калининграде вышел 10-й том Книги Памяти с фамилиями 995 красноармейцев, побывавших в плену. Инициатором увековечения их памяти был Алексей Беспалов, уже ушедший из жизни. Позже вышли еще два тома, посвященные памяти военнопленных. «Всего увековечено 15 625 военнопленных, — рассказывал один из руководителей рабочей группы книги «Назовем поименно» Сергей Гуров. — По подсчетам Беспалова, это лишь десятая часть».
В Кенигсберге и его окрестностях, похоже, не было лагерей массового уничтожения, как в соседней Польше. Здесь в основном организовывали лагеря для военнопленных и так называемые трудовые. Вероятно, чтобы развивать свою территорию за счет бесплатного труда. Сколько среди пленных было советских воинов и сколько иностранцев, в каких условиях их содержали, каково количество погибших? На эти вопросы все еще нет ответов.
Вот несколько строчек о судьбах наших офицеров в кенигсбергских концлагерях. Мастаков Александр Петрович, младший лейтенант 845-го истребительного авиаполка, 1923 года рождения. В армию призван Лаптевским райвоенкоматом Тульской области. Попал в плен 26 августа 1944-го, убит 30 октября при попытке побега из 2-го концлагеря для летчиков города Кенигсберга: Владимиров Петр Петрович, майор, служил в 12-м авиаполку. В армию призывался в Ленинграде. Попал в плен 4 августа 1941 года. Убит 1 сентября 1943-го при попытке побега: Битов Билел Пакешевич, лейтенант. Родился в 1918 году, из Абхазской АССР. Попал в плен 20 августа 1944 года. Убит 16 сентября при побеге...
Смирнов Иван Федорович, 1917 года рождения, младший лейтенант, из Калининской области. Служил в 94-м гвардейском штурмовом авиаполку. Попал в плен 1 сентября 1944 года. Убит 30 октября при побеге все из того же 2-го концлагеря для летчиков...
В Шталаге-1А под Багратионовском содержались 162 тысячи военнопленных. Помимо русских в лагере были поляки, французы и бельгийцы. Условия содержания европейцев инспектировал Красный Крест, а на красноармейцев не распространялась конвенция о содержании военнопленных. К советским пленным относились как к скотообразной массе. Их даже хоронили не по-людски. Погибших в Шталаге иностранцев увозили на кладбище в 4 км южнее, отдельно предавая земле и устанавливая надгробие с именем и крест. Наших закапывали во рвах. Сколько красноармейцев нашли здесь последний покой, не установлено. Неизвестны и их имена.
В 1971-м французы забрали останки всех 164 погребенных соотечественников. На месте захоронения военнопленных установили памятник из железобетона: огромное кострище, где между бревен уложены человеческие тела. А подробностей о советских военнопленных ничтожно мало.
Так, 24 января 1945 года на базе фашистского флота Пиллау (Балтийск) при взрыве минно-торпедного завода в форте Штиле погибли более 290 военнопленных, среди них наши сооте-чественники. Мы не знаем их имен. Выходит, до сих пор руководствуемся сталинской формулой: «У нас нет пленных — у нас есть предатели»?
Потомки нашедших здесь свой конец иностранцев все еще приезжают в Калининград и даже кого-то находят. А мы почему-то даже не пытаемся восстановить историческую память. Зато всякий раз в апреле, к очередной годовщине штурма Кенигсберга, в СМИ и в соцсетях муссируется тема жестокости советских воинов, которых выставляют ордой насильников. А ведь в той армии сражались наши родители, наши деды. Они что, были садистами и маньяками?
«По дороге на Берлин / Вьется серый пух перин: / Скучный климат заграничный, / Чуждый край краснокирпичный...»
«Можно, конечно, страдать от того, что происходит множество безобразий, ненужной и даже вредной жестокости. Можно быть справедливо возмущенным тем, например, что на днях здесь отселяли несколько семей от железной дороги, дав им на это три часа сроку и разрешив им приехать завтра с саночками за вещами, а в течение ночи разграбили, загадили, перевернули вверх дном все: Нельзя не страдать от того, что шофер мимоездом говорит тебе: вот здесь я вчера задавил немку. Насмерть? — Насмерть! — говорит таким тоном, как будто ты хотел его оскорбить, предположив, что не насмерть. Но как нельзя на всякого немца и немку возложить ответственность за то, что делали немцы в Польше, России и т. д., приходится признать, что все сопутствующее оккупации почти неизбежно, так же наивно думать, что оккупация могла бы проходить иначе», — писал Александр Твардовский, участник тех событий, в письмах жене. Он вспоминал, между прочим, и про «тысячи отставших, забытых немецких солдат, которые кормятся чем бог пошлет».
Но кто сейчас читает Твардовского, который писал в этих краях «Теркина»? Кто будет рыться в источниках, чтобы узнать правду от ветеранов — участников событий? Тем более источников особо и нет. Зато всем известен высокий уровень жизни в Германии. На калининградском интернет-форуме с десятками тысяч подписчиков я спросила: «Что вы знаете о концлагере в Пиллау?» И не получила ни одного ответа! Не знают. Не понимают, о чем спрашиваю.
В своей книге «Ширвиндт, стертый с лица земли» народный артист РСФСР Александр Ширвиндт, чей двоюродный брат воевал на этой земле, рассказывает о прусской истории города, исчезнувшего с карты после Второй мировой, о том, что здесь в Первую мировую воевал Николай Гумилев. Но ничего не говорит о том, что в концлагере Офлаг-60 (он же Ширвиндт, он же поселок Кутузово Краснознаменского района) умерли 4 тысячи человек. В этом нет вины автора. Он интересовался историей, даже специально ездил посмотреть на эти места, но в бывшем Ширвиндте нет никаких следов той трагедии.
Есть способ добиться исторической справедливости: показать с помощью памятных знаков концлагеря на территории бывшего Кенигсберга и окрестностей, которые находятся в ничем не оправданном забвении.
На основе исследований в архивах и на местности создать виртуальную карту концлагерей. И тогда вопрос о «глумлении» нашей армии над добропорядочным местным населением займет именно то маргинальное место, которое ему и положено занимать на фоне великой трагедии Великой Отечественной войны.
P.S. Меня особо волнует эта тема, потому что я выросла в семье военного в Калининграде. Мой отец в 70-е годы был одним из руководителей знаменитого полка (теперь дивизии) морской пехоты в Балтийске. С детства помню рассказы его сослуживцев по Балтфлоту, в том числе музейных сотрудников, об их непосредственных впечатлениях от работы с подлинниками. О которых теперь почти никто не знает!
