- Владимир Александрович, как вас нашел кинематограф?
- Случайно. Я родился во второй год войны в Свердловске в многодетной семье. В 1948 году мы переехали в Москву, где получили квартиру в доме по улице Воровского на одной лестничной клетке с семьей Михалковых. С Никитой мы сразу и крепко сдружились. Были поглощены кинематографом. Этот микроб, попадая в организм, остается там навсегда.
Однако после школы пришлось поступить в технический вуз. Отец, достаточно жесткий человек, имея три высших образования, к искусству относился настороженно. На втором курсе я его шокировал заявлением, что хочу стать актером. Он на это ответил: получи диплом, а потом - хоть в клоуны. Но я все же бросил институт. Тогда отец кивнул мне на свою правую руку со словами: этой руки у тебя не будет. В том смысле, что я лишаюсь его материальной поддержки. Напряженность в наших отношениях продолжалась до 1978 года, когда я уже как режиссер снял "Шла собака по роялю". На премьере он меня обнял и простил. К тому времени я уже сам был отцом семейства.
- Михалковы в вашей судьбе сыграли какую-то роль?
- В их квартире часто устраивались молодежные вечеринки. Однажды Андрону Кончаловскому и Андрею Тарковскому понравилось, как я танцую твист. И они порекомендовали меня ученику Таирова Александру Румневу в его театр пантомимы, созданный из двух вгиковских выпусков актеров мастерских Григория Козинцева и Михаила Ромма. И я одно время работал в этом жанре.
А кино для меня начиналось так. Для дипломного фильма Андрона "Мальчик и голубь" рабочие сетками отлавливали голубей, а мы с Никитой ночью на чердаке дома перевязывали им крылья нитками. Птицы тревожно гудели и с перепугу гадили нам на колени. Но мы были горды, что выполняем ответственное задание. Съемки голубиной сцены проходили поутру рядом с храмом Василия Блаженного. Голуби не должны были сразу улететь, оператор Миша Коржавин "ждал тени" от зубцов Кремлевской стены. Меня усадили на операторский кран переводить "фокус". Я навсегда запомнил охвативший меня тогда страх ошибиться и вместе с тем творческое вдохновение. Это и был мой первый опыт в кино. Тогда я твердо решил стать кинорежиссером.
- Слышал о вашем поступлении во ВГИК, рекордном по настырности и числу "заходов"...
- Когда в ноябре 1963 года меня, студента ГИТИСа, взяли в армию, я попал в последний призыв служивших три года. Кстати, служил я в батальоне сопровождения особо секретных грузов. Теперь-то об этом уже можно говорить. Мы возили вторые и третьи ступени ракет. Вернулся на "гражданку" уже в другое, радикально изменившееся время - после снятия Хрущева. Почему я пять лет подряд поступал на режиссерский? Это не глупая настырность, а желание не потерять той свободы, которую мне дали в начале шестидесятых. Смену времени я понимал, но не хотел принимать.
Примерно об этом в середине 80-х я задумывал делать фильм "Айседора Дункан" - драму обманутых и разочарованных людей. Думаю, именно эти чувства отравляли жизнь Есенина и его возлюбленной. Многим казалось, что через революцию Россия переходит в состояние неведомой доселе свободы. Для балетной школы Дункан в бывший особняк Кшесинской специально отбирали беспризорных детей, отмывали их и одевали в легкие туники. Айседора пыталась через танец привить юным дарованиям ощущение свободы.
Но когда после очередных зарубежных гастролей она снова вернулась в Россию, то обнаружила свою школу где-то за городом, а детей - одетыми в серые сиротские одежды. Она никак не могла понять, что происходит. А время изменилось. Страна уже привыкала ходить строем. И только наша главная героиня - девочка Соня выбежала навстречу Айседоре в белоснежной балетной тунике как последняя искорка уходящей иллюзии. К сожалению, этот кинопроект не состоялся.
- Вы случайно выбрали для себя детскую тематику?
- После защиты диплома на студии Горького с детской комедией "Тайфун, фас!" я остался там работать. Вскоре мне достался "Усатый нянь". Картины получались успешными, и как-то все решили, что появился новый детский режиссер. И я с этим согласился. Тогда многое, что "пресекалось на корню" во взрослом кино, почему-то можно было снимать для подростков. Я выбрал детское кино как спасительную нишу.
- Подростковое кино советского периода сильно отличается от его современного преемника?
- В последнее десятилетие в таком жанре в России снимают смехотворно мало. Киношники боятся входить в эту зону высокого напряжения. Туда нельзя вторгаться только со своими творческими изысками и пусть даже интересными концепциями. Там надо болеть и сострадать. А сверхзадачей должно быть только одно: помочь детям. Это сложный и неблагодарный путь, где успех не гарантирован. Зачем режиссерам так рисковать?
- Однако западные кинематографисты по этой "зоне" гуляют вдоль и поперек...
- Там это одна из самых доходных статей кинобизнеса. По статистике, подростки составляют 70 процентов от числа всех зрителей. В современные "долби"-звуковые кинотеатры с чипсами и орешками ходят дети от 12 до 18 лет. Спилберг построил целую империю на детском и подростковом кино.
Теперь и в российских кинотеатрах жестко запрограммирован американский прокат с молодежным уклоном. На полгода вперед расписано поступление американских лент. Это экспансия. А мы делаем вид, что ничего страшного не происходит. Я не берусь судить владельцев кинотеатров, которые в этой ситуации комфортно себя чувствуют, но государство-то должно понимать угрозу. На "Властелина колец" в выходной день не купишь билет. А российской детской картине пробиться в отечественный кинотеатр сегодня практически невозможно.
- Но почему же американское детское кино смотрят во всем мире и оно приносит прибыль: "Один дома", "101 долматинец"?
- Объясню. В западном кино в бюджете будущего фильма на "раскрутку" закладывается 40 процентов средств - на рекламу, участие в фестивальных программах, плакаты, майки, игрушки. Ребенку где-нибудь в далекой Индии за полгода вперед внушат, что он этот фильм не может не посмотреть. И вложенные в "раскрутку" деньги возвращаются с лихвой. А у нас на рекламу расходуется ноль целых шиш десятых.
А вы знаете, как сейчас наши подростки нуждаются в фильмах про русскую историю? Когда только-только формируется самосознание, очень важно привить интерес и уважение к прошлому своей Родины. Американцы утащили наших детей в какие-то галактические, неведомые дали или в свою национальную мифологию. И юные россияне вдруг стали "пришельцами" в своей стране. А нам важно развивать в них любовь к своему, а не к чужому дому. И мы обязаны это сделать.
- Но как?
- Американцы вернули себе зрителя через семейный фильм. Это был сильный идеологический ход государства. С экранов исчезли бугаи-супермены, уступив место обычным обывателям, которые поначалу представлены неудачниками, а к финалу становятся победителями. Вы думаете, это случайно? Вот яркий пример, как государство с помощью кино может успешно воплощать в жизнь сложную стратегическую программу. А мы за эти годы лишь выдвинули бесстыдный тезис личного обогащения.
- А подойдут ли нашему кино чужие лекала?
- У нас несколько другие проблемы, но в их решении зарубежный опыт пришелся бы кстати. Россия еще не отошла от постперестроечного страха нищеты. Нам не так легко объяснить подростку, что деньги - это еще не все в жизни. Сейчас любой пацан от Уренгоя до Смоленска уверен: за деньги он получит все. И будет счастлив. За последние годы у нас в стране развилось столь неуважительное отношение к образованию и учителям, что подросток думает: а на фига оно мне надо, я спокойно проживу даже и без аттестата зрелости. Мы же должны объяснить: то, что сейчас происходит, - лишь очень короткий фрагмент его жизни. Потом все изменится... И кино в силах помочь в этом.
- В ваших планах есть такие фильмы?
- Мы, например, с Валерой Приемыховым долго работали над подростковым сериалом. Сценаристы упорно писали "негатив", напирая на проституцию, наркоманию, суицид... Мы же просили: находите плюсы, с помощью которых можно выбраться из этого ада. Не надо создавать универсальных рецептов. Они все равно не помогут, скажем, мальчику из Уфы, чей отец алкоголик, а мать кормит еще троих детей. Дескать, парень, оставайся человеком, и у тебя все будет в порядке. Глупо. Но подсказать что-то можем. И не устами педагога или, Боже упаси, милиционера, а такого же, только экранного, паренька.
К сожалению, наш сериал не сложился. Но на его материале мы снимем киноверсию. Это будет история современных Ромео и Джульетты. Он - провинциальный паренек из малоимущих, приехавший в Москву к родственникам, она - москвичка из состоятельной семьи. Никто из окружающих не верит в будущее их союза. Но влюбленные преодолевают все препятствия. В фильме будет много музыки. Сейчас с молодежью можно доверительно говорить о серьезных вещах с ее помощью.
- Так, наверное, было и 20 лет назад со "Звездой и смертью Хоакина Мурьеты"?
- Тогда была несколько другая ситуация. Комсомол разваливался. Идеология социализма шаталась. Но мюзиклы ставить разрешали. Только они, как правило, были банальны. Просто под известного исполнителя писали простенькую историю про ВИА, который "пробивается" из провинции в Москву. При этом снимать "натуру" режиссеры почему-то всегда ездили в Сочи.
Я предложил Алексею Рыбникову экранизировать его рок-оперу, которая к тому времени уже с успехом шла в Ленкоме. Определили тему: насилие порождает насилие. Эта тема потом получила продолжение в моей картине о гражданской войне "Вера. Надежда. Любовь". Кстати, сейчас во ВГИКе силами курса, который я веду, собираюсь поставить мюзикл по поэме "Двенадцать" Блока. Хватило б только сил.
14:24
Шольца напугал «Орешник»
