В истории российско-советской империи славные страницы перемежаются с трагическими. Взять то же освоение Дальнего Востока — для кого-то подвиг, для кого-то вид колонизации. Да и отношения басмачей с красноармейцами вряд ли назовешь стратегическим партнерством. Но время парадоксально меняет настроение и взгляды...
Наталья Громова «Ольга Берггольц: Смерти не было и нет»
Как же далеки от нас сегодняшних люди, родившиеся в России незадолго до Октябрьской революции! Первой публикацией активной комсомолки Оли Берггольц было стихотворение на смерть вождя: про то, как осиротели и встали на колени заводы, потому что умер Ленин. Первым мужем — расстрелянный в 1938-м поэт-комсомолец Борис Корнилов. Первым ребенком — девочка, умершая в семилетнем возрасте. В том же 38-м Ольгу арестовали и так били, что в тюрьме она вновь потеряла ребенка. Через полгода отпустили, а спустя пару лет она вступила в партию. Смерть второго мужа от голода в 1942-м — и ее голос, звучавший из репродукторов, становится символом блокадного Ленинграда. Презрение к преступной власти в тех же дневниках — и Сталинская премия. Главное же произведение вовсе не знаменитые «Дневные звезды» — а эти самые арестованные после ее смерти и запрещенные дневники. «Советская система не выпускала Берггольц не только при жизни, но и после смерти, пытаясь превратить ее творчество в мертвые отлакированные страницы». Теперь все открыто, мы можем читать и чувствовать то же отчаяние, с которым она «не могла освободиться от красоты идеала социализма» и мучилась от лжи вокруг.
Андрей Геласимов «Роза ветров»
Середину XIX века автор считает золотой порой отечественной истории. И потому его дух и стилистику он стремится перенести в роман о походе русских моряков на Дальний Восток. Та начавшаяся в Кронштадте экспедиция во главе с капитаном Невельским обнаружила, что Сахалин — остров, отделенный от материка проливом, а устье Амура судоходно. Что позволило не плыть кораблям через два океана и спасло нашу эскадру в крымской кампании 1854 года: Геласимов говорит о полном забвении Геннадия Ивановича Невельского, но, к счастью, ошибается. Адмирал Невельский присутствует во всех энциклопедиях, не говоря уже о саге сталинского лауреата Николая Задорнова, сюжет одной из книг которого («Первое открытие») перекликается с геласимовским. А как раз в эти дни объявлен сбор на памятник Невельскому в Хабаровске. Его установят на набережной, носящей имя адмирала, взамен монумента, разрушенного вандалами в смутных 1990-х. Тоже символично.
Геласимов превратил эпос в авантюрное повествование с интригами между царскими министрами, душевными страданиями воспитанниц Смольного института и свирепостью беглых каторжан. Есть даже эпизод про судового кота Марсика, погибшего, когда корабль сел на мель, и оживленного девушкой-шаманкой. Действие подогревается и присутствием вездесущих тайных агентов 3-го отделения — умных и зловещих. А вот поэт Федор Тютчев почему-то изображен престарелым эротоманом:
«Россия и Узбекистан: 25 лет стратегического партнерства»
Мы сегодня совсем мало знаем об Узбекистане. Но полистав каталог выставки, открывшейся в Ташкенте 30 ноября, получаешь объемное представление о вехах в наших отношениях со столь важным восточным соседом. Тут хроники, ключевые документы и соглашения, архивные материалы. Например, фото и письмо Анны Ахматовой Фаине Раневской из Ташкента от 1942 года. Кадры из 1966-го, когда всем советским миром восстанавливали разрушенный после землетрясения Ташкент — 300 тысяч семей лишились крова. Съемки фильма «Два бойца» и нынешние тактические учения на Джизакском горном полигоне... Нам есть о чем вспомнить. Жаль, тираж сборника — всего 300 экземпляров.