ТУПИК ЗА ОКОЛИЦЕЙ
Костенки, что в Хохольском районе, - обыкновенная воронежская деревенька. Справа - крутые косогоры, слева - излучина Дона. На выезде автобусная остановка, именуемая "ожидаловкой". Дальше утопающие в лопухах фермы, проданное за ненадобностью двухэтажное здание колхозной конторы, фундаменты от исчезнувших гаражей и мастерских, одичавший сад, обшарпанный клуб...
А еще недавно Костенки были на слуху. Слава глубинного воронежского села зиждилась на "трех китах". На базе уникальных раскопок был создан Музей палеолита, известный археологам всего мира. В самой деревне под руководством члена-корреспондента Академии педагогических наук Ивана Раздымалина существовала школьная научно-производственная бригада - деревенские мальчишки и девчонки способствовали открытиям, порой сенсационным. И третий "кит" - сам колхоз "Костенки", владевший откормочным комплексом, оборудованным по тогдашним "евростандартам" тремя фермами, где коровы давали по пять-шесть тонн молока в год, и полями, где намолачивали по 50 центнеров зерна с гектара.
Все это история. На карте области такого хозяйства больше нет. Кооператив "Костенки" пал жертвой искусственного банкротства в 2000 году. В самом начале этой процедуры, лукаво выдаваемой за великое благо, основные фонды кооператива оценивались в 130,5 миллиона рублей, а через год стоимость нажитого добра была сведена к 6 миллионам рублей. Три "кризисных управляющих" в рекордно короткие сроки и с большим успехом (в основном для собственного кармана) распродали-разбазарили все наиболее ценное: "КамАЗы", трактора, комбайны, "по винтику, по кирпичику" разнесли фермы...
- И чего ради? - восклицает мой знакомый, механизатор Василий Степанович Ласкин. - Попытки все поделить и землю раздать были обречены. Это лет сто назад, когда на лошадях пахали и сеяли, на нескольких гектарах можно было хозяйствовать. А сейчас? Сам пай стоит 50 - 70 тысяч рублей, а трактор или комбайн - миллионы. Таких денег у нас нет и не будет.
По подсчетам декана Воронежского агроуниверситета профессора Николая Кузнецова, при разделе 7 тысяч бывших колхозных гектаров на 700 долей костенковских жителей только полевых дорог придется проложить 685 километров, повороты и клинья отнимут 325 гектаров. Не говоря о том, что из-за чересполосицы кратно упадет производительность посевных и уборочных агрегатов.
Похожие расчеты в масштабах области сделал кандидат экономических наук Р. Мустафаев. Получилось, что при проведении землеустроительных работ и коммуникаций пахотный клин уменьшится на 100 тысяч гектаров. А большую часть оставшейся земли просто нечем будет обрабатывать. На сотню пайщиков в среднем приходится 11 тракторов, 7 сеялок, 5 плугов и 4 зерноуборочных комбайна. В этих условиях совсем не голословным выглядит приговор профессора Кузнецова всей этой глупой свистопляске с паями: "Индивидуальные доли в коллективных хозяйствах - это исторически случайная форма землепользования и земледелия". Получается, локомотив "реформ по столыпинскому варианту", разрушавшему вековую крестьянскую общину, в наше время уперся в тупик, едва успев выйти за сельскую околицу. И всей крестьянской рати, похоже, придется довольствоваться не реальными, а виртуальными паями...
ПАЙ И ГРОБ С МУЗЫКОЙ
Спрашивается, как мужикам быть с причитающимися им на бумаге наделами? Шли разговоры, будто пенсионеры, продав свою долю, могут обеспечить себе безбедную старость. "Легко сказать - продай,- разводит руками В.Ласкин.- По нормативам продаже подлежат участки площадью не меньше 200 гектаров. Значит, старик должен сагитировать три десятка односельчан, потом они должны испросить разрешение у остального коллектива пайщиков, потом дать объявление о своих намерениях в газете. И после всего этого совсем не факт, что найдется покупатель. Среди "новых русских" не видно желающих стать помещиками. Да и глупо надеяться, что люди станут вкладывать миллионы в восстановление хозяйств, понимая, что затраты не окупятся при жизни одного поколения.
Поэтому у хозяев земли остается один выход: сдать пай в аренду. Что и делает мой собеседник вместе с десятками тысяч воронежских мужиков. И каков навар? "В прошлом году дали два мешка зерна и банку подсолнечного масла, - был ответ. - За десять гектаров".
Чистый идиотизм: получается, годовой доход землевладельца потянул на 300 рублей! Но иначе не будет, пока он в полной зависимости от арендатора и довольствуется крохами с барского стола. По оценке ученых агроуниверситета, плата за аренду 10 гектаров в Германии - около 200 тысяч рублей в год на наши деньги. Положим, урожайность там вдвое выше, сама земля дороже. Но в любом случае на этом фоне два мешка сорной пшеницы и банка растительного масла смотрятся вполне оскорбительно.
Впрочем, бывает и хуже: арендаторы не обещают в заключенных договорах ничего, кроме бесплатных гробов и затрат на поминки. И то в случае, если номинальный землевладелец вовремя отправится в мир иной.
- Наверное, я откажусь от земли,- поставил точку в беседе мой знакомый. - В районе сказали, что скоро владельцев паев обложат земельным налогом. Так что эта овчинка не стоит выделки.
Как видим, в своих прогнозах ошиблись и левые, и правые: крестьянин не стал реальным собственником, но и "денежные мешки" не кинулись скупать землю в глубинке. Да и могло ли быть иначе, если земля пока не может не то что озолотить, но даже просто накормить своего сеятеля и хранителя?
КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА
Василий УЗУН, зав. отделом Всероссийского института аграрных проблем и информатики:
- Я не согласен с тем, что сейчас нет оборота сельскохозяйственной земли. Землей вовсю торгуют в столичном регионе, куда пришел крупный и мелкий бизнес - покупают или целые предприятия вместе с пашней и лугами, или участки по нескольку гектаров. Стоимость подмосковных сельхозугодий выросла на порядок, разброс цен - от 20 тысяч рублей до 100 тысяч долларов за гектар. Подобный процесс идет в Краснодарском, Ставропольском краях, некоторых областях.
Другое дело - северные регионы. Там производство нерентабельно, население невелико, паи не востребованы. Скудную пашню проще вывести из оборота. Что же касается черноземной зоны, то такие угодья бросать слишком расточительно. Хотя этому есть объяснение: спросом пользуются в основном участки около городов, вблизи дорог, чтобы можно было без труда добраться до рынка сбыта.
У нас действительно много пашни заброшено. В России 222 миллиона гектаров сельхоз-угодий, но из них 28 миллионов числятся в "землях запаса", зарастающих сорняками и кустарником. И это не вся картина. В распоряжении 30 тысяч крупных и средних хозяйств (мелкие не считаются) 130 миллионов гектаров пашни. Из них засевают 114 миллионов, еще 5 миллионов сдаются в аренду. Таким образом, еще свыше 10 миллионов гектаров выпадает. Вместе с теми, что числятся в "запасе", набегает около 40 миллионов заброшенных гектаров - почти пятая часть российского поля.
Записала