И сальца, сальца не забудь! Того, с чесночком! - кричала в трубку жена.
Игорь усмехнулся: вот что значит ностальгия в Иркиной интерпретации! Сердце заныло. До отлета из Украины в Израиль оставалось три дня. Вещи собраны, квартира продана, осталось купить подарки и попрощаться с Солодаренками. Неужели он больше не увидит Олю, эту хрупкую и большеглазую девочку?
Солодаренки жили в спальном районе. Сколько лет они ездили с Иркой сюда на знаменитые Олины чебуреки!.. И каждый раз ее муж Валентин, подвыпив, заводил любимую пластинку:
- Я Ольку с первого класса любил. Вернулся из армии - и свататься. Положил в карман бельевую веревку и говорю: "Откажешь - повешусь!"
Услышав эту историю в первый раз, Игорь не удержался:
- Вот как, оказывается, можно тебя завоевать?
- Разжалобить, - поправила Оля и с грустью потрепала мужа по волосам.
Игорь Кауфман увидел Олю 20 лет назад. И все эти годы с ужасом думал: а ведь этого могло и не случиться. Кто из начальников знает жену своего водителя? Как-то возвращались из командировки, и вдруг Валентин предложил:
- Хотите парного молочка? Тут моя теща живет, можно заехать.
Спустились к дому по каменным ступенькам, а там в саду - стол деревянный, за ним девчонка колдует. В воздухе скалка летает, из-под маленьких пальчиков выкатываются пузатые чебуреки. Подняла глаза и ошпарила.
- Оля, моя жена, - представил Валентин. - Может, останетесь на греческие чебуреки?
Игорь будто язык проглотил - не мог ответить, и все. Ему было 45 лет, ей - всего 25, и она не могла не заметить, как он на нее смотрит.
А потом был день рождения Игоря - ресторан, дорогие подарки, высокопоставленные гости... и возмущение Ирины: "Ты что, водилу своего пригласил? Совсем с ума сошел?"
Но она сама все поняла, как только увидела Олю. "Хочешь ее удочерить?" - съязвила она по поводу разницы в возрасте и трогательной Олиной миниатюрности: при росте 152 сантиметра - неполных 40 килограммов.
Валентин тоже понял, откуда вдруг взялась беспредельная щедрость шефа: он выделил супругам трехкомнатную квартиру в новостройке, подарил списанные, но вполне приличные "Жигули", никогда не забывал об обкомовских продуктовых "заказах" и постоянно премировал подчиненного.
Они стали проводить вместе все праздники. Оля, выпускница культпросветучилища, со своими двумя дочками и сыном Игоря ставила спектакли.
Однажды Кауфман не выдержал - схватил ее в охапку и крикнул:
- Ты знаешь, что я тебя люблю?
- Знаю.
- Что же мне делать?
- А я театр люблю. Что же мне делать?.. Я вот терплю и на профессиональную сцену не прошусь.
Все рухнуло в 1996 году: АТП №1 приватизировали и продали. Ирина, посчитав доставшиеся Игорю барыши, предложила уехать в Израиль - там у мужа родственники, вечное лето, там высокий уровень жизни. Взрослый сын горячо поддер-жал идею. Они уехали первыми, а Игорь задержался на месяц.
Солодаренки встретили Кауфмана хлебосольно, как всегда. Но он-то видел: они едва сводили концы с концами. Валя ремонтирует иномарки, Оля за любую работу хватается.
Девчонки одеты бедненько. Вытащил из бумажника пачку карбованцев:
- Это вам, и никаких возражений. В Хайфе эти бумажки уже не понадобятся.
Валентин оживился, Оля заплакала. А Игорь вдруг отчетливо понял, что никуда не поедет. Не нужны ему вечное лето и высокий уровень жизни. Ему бы свернуться калачиком у этих дверей, обшитых стеганым дерматином...
Через месяц, 20 февраля, Оле исполнялось 32 года.
Когда в дверь позвонили, открывать побежали дети. Их восторженный визг заставил выскочить взрослых. На пороге стоял - именно стоял - золотистый фанерный ключ размером с рослого человека.
- Троянский конь, - пошутила Оля. И не ошиблась: дверца в ключе открылась и выпустила Игоря Лазаревича.
- Шалом алейхем, - поклонился он. - Этот ключик, Оленька, от твоей заветной мечты.
Она навсегда запомнила синий морозный вечер, скрип снега на крылечке школы искусств и запах театра. На сцене стоял дворец, на троне лежала корона.
- Театр твой, - сказал Игорь. - Я взял эту сцену в аренду на 20 лет. Руководи, режиссируй, играй.
Так он окончательно вошел в ее жизнь. Даже поселиться ухитрился рядом - купил квартиру за стенкой.
Раскрутить на ровном месте единственный в Украине частный театр оказалось сложнее, чем казалось на первый взгляд. Расходы превышали доходы, сбережения Игоря таяли на глазах. Здесь же он и работал - был и завхозом, и рабочим сцены, и водителем, и импресарио. Напрасно Ирина обрывала телефон, тщетно натравливая на потерявшего голову мужа авторитетных родственников. Того прагматичного Кауфмана, которого знал весь город, больше не было.
Годовщину театра Оля праздновала с животиком. А когда Аленка чуть подросла, все вдруг заметили, что она похожа на крестного - те же кауфманские глаза и курчавые жесткие волосы. Только один раз Ольга попробовала завести с Валентином речь о разводе. Он молча сорвал бельевую веревку и сложил ее в виде петли. Тема была закрыта.
Так и жили странной семьей: с утра до вечера вместе с Игорем, на ночь - по разным квартирам. Три года назад вышла замуж старшая дочка Солодаренок, прошлым летом сделали предложение средней. Ольга заметалась: где взять деньги на свадьбу, как помочь молодым с жильем?
Выход нашел, как всегда, Игорь. Он продал последнее, что у него осталось, - квартиру - и отдал деньги.
- Валя, я подаю на развод! - решительно заявила Ольга, когда закончились торжества.
И тут молчуна прорвало:
- Меняешь молодого на старого? Он же больной и нищий!
- Какой же ты глупый, Валька! - вздохнула Оля.
Свадьбу играли в театре. Оля вышла на сцену и сказала гостям:
- 20 лет я бежала от настоящей любви, а теперь развернулась и кинулась ей на шею!