"Прощание в июне", "Старший сын", "Утиная охота", "Прошлым летом в Чулимске" - эти пьесы, написанные много лет назад совсем молодым драматургом, и сегодня идут в театрах. Без них русский театр так же немыслим, как без Островского и Чехова.
Но не в этом загадка. Загадка в том, что Вампиловым был ухвачен не быт народа, а его бытие, что-то такое глубокое и подспудное, что неподвластно переменам строя. Загадка в том, что пьесы Вампилова идут на сцене нашей судьбы. Как бесконечно терпеливый режиссер, жизнь ставит и ставит его пьесы, и мы по мере способностей играем в них то эпизодические, а то и главные роли. Впрочем, у Вампилова - все главные. Нет проходных героев, нет проходных реплик.
Помните, в "Старшем сыне", в финале, когда открылся чудовищный обман Бусыгина и Сильвы, Сарафанов неожиданно говорит: "То, что случилось, - все это ничего не меняет..."
С тех пор случились тысячи еще более чудовищных обманов со всеми нами, но мы так и не поняли до сих пор: кто этот Сарафанов - выпивоха, неудачник или святой? Мне все более кажется, что Андрей Григорьевич - святой.
Наверное, он совсем состарился и вряд ли в монастыре. Кто с ним остался рядом - Нина? Васенька? С Сильвой и Кудимовым - более или менее понятно, они не пропадут, а вот чем интересно занят Бусыгин? Воспитывает ли внуков Валентина из "Прошлого лета в Чулимске" - помните тоненькую хрупкую девушку в ситцевом платье, которая работала летом в чайной и каждое утро вставляла в палисадник выбитые дощечки?
Обо всем этом я невольно думал жарким, неохотно остывающим вечером, глядя, как с уходом солнца оживает окраина маленького районного среднерусского городка.
Здесь все как везде по России. Одни дома покрепче, повыше, их называют тут не коттеджами, а "хоромами". Другие потемнели от старости и завалились на бок. Так и жители - одни втиснулись в новую жизнь, ездят работать в Москву или завели торговлю, или промышляют чем-то темным и хитрым. А жители плохоньких домов - те или старики совсем, или махнули рукой на умчавшуюся электричку рыночной экономики. Проворонили, чего теперь.
Обитателям хором некогда, они "крутятся". Когда не крутятся, то включают громкую музыку и жарят шашлыки за своими заборами. А вот "прежний" народ, ни в чем не преуспевший и везде опоздавший, по вечерам выходит на улицу, на уцелевшую лавочку под моим окном, и долго-долго, до первых звезд, судачит о прожитом дне.
- Ходила за грибами, все ноги оттопала. Все места обошла - и свои, и чужие - пусто. А багульник пахнет - аж дурно мне. Думала домой поворачивать, как вдруг - поляна с белыми. Ну штук сорок, не меньше. Я так обрадовалась, а домой принесла - все сорок червивые! Почему мне так не везет? И в любви, и в грибах...
- И зачем мы вчера с тобой телевизор уселись смотреть - ты не знаешь?.. И я не знаю. Думали про любовь, а там страх пошел. Выключить бы, а, как связанный, сидишь и смотришь - тьфу!
Подходит старичок с велосипедом, объявляет:
- У Власовой брагу не пейте, она потравная. На прошлой неделе выпил, пошел в лес. Очухался через два дня, слышу - петухи. По петухам и вышел к дому. А ежели бы не петухи...
- Чем без толку болтать, сядь вон да напиши письмо Онищенке - он и разберется.
К старушке приехал внук Антон, он с Северного флота, контрактник. На рукаве расстегнутого черного кителя - нашивка с Андреевским флагом. Его спрашивают про будущие выборы, кого, мол, там планируют в президенты. Смолит сигаретку, отмахивается:
- Я политикой не интересуюсь, в дебаты не вникаю, читаю Вову и слушаю...
- Вова - это кто? - недоуменно спрашивает дядя Саша.
- Кто-кто? У нас один Вова - Путин.
Дядя Саша восхищенно крякает: вот как нынче молодежь-то с властью - на короткой ноге. Расспрашивает дальше: "Ну а надеяться-то можно на вас? Если завтра в поход, если завтра война, прости, Господи..."
Женщины заругались на дядю Сашу, но он цыкнул:
- Молчите, бабы, дайте парню сказать. У нас же мужской разговор...
Антон начинает вслух прикидывать:
- Ну на кого надежда? На "Адмирала Кузнецова". На подлодки. Если весь американский флот на наш Северный флот навалится, то часа два продержимся...
- Как это - два?! Ты чего, сынок, говоришь... - пытается всмотреться в глаза собеседника изумленный дядя Саша.
- Так ведь за два часа и мы кое-что выпустим. Им мало не покажется, не волнуйтесь.
В разговор врезается девичий голос:
- Чей это котенок у магазина? Смотрите, какой рыжий, и уши - прямо локаторы, а не уши. Дядя Саша, это не у вас потерялся? Вы же плохо видите...
- Да нет у меня котят, доча. Я сам, как котенок.
Быстро темнеет, все расходятся - и на лавочке остается один дядя Саша. Я выхожу на улицу, чтобы проводить его до дома, он живет через два дома. Дядя Саша не сразу признает меня:
- Ты кто, я тебя не вижу... А-а, ты Любин зять. А я Сашка...Отчество? Да я просто Сашка слепой. Тебе, наверное, сказывали мою беду? Вот два раза в Калинин возили, хрусталик меняли, не помогло. Недавно у меня жена умерла, слышал?.. Вот остался один и слепой - каково?
Он берет меня под руку, и мы идем в дымных сумерках. Говорят, где-то горят торфяники. За нами бежит рыжий котенок.
Из записных книжек Александра Вампилова
Люди устраиваются в жизни с такой серьезностью и обстоятельностью, как будто собираются жить лет пятьсот.
Задумчивых в Москве нет. Всех задумчивых в Москве давят машинами.
Считают деньги. Прислушайтесь: этим занят весь мир.
Если собираетесь кого-нибудь полюбить, научитесь сначала прощать.
Я люблю людей, с которыми все может случиться.
Знаменитым стать сейчас легко, надо только потерять совесть.
15:06
Два Героя на волнах
