- Эвелина Вильямовна, как происходил обмен вашего отца на американского летчика Пауэрса, сбитого на его шпионском У-2 под Свердловском? Как вы узнали, что предстоит ехать в Берлин?
- Позвонили мне на работу и сообщили, чтобы я срочно возвращалась домой: завтра мы уезжаем с мамой в Берлин. На работе в ЦАГИ мой начальник сказал, чтобы я не волновалась и оставила ему заявление об отпуске за свой счет, а он все сделает, и я могу идти домой. Надо сказать, он быстро сообразил, что тут будет происходить "нечто такое". Мы поехали, и сразу - приключения. На границе выяснилось, что в Штутгарте оспа, а у нас нет прививки. В Бресте прямо на вокзале нас заставили ее сделать - маму, меня и папиного начальника-куратора Владимира Дмитриевича, который нас сопровождал. У меня, как всегда, оспа не привилась, а у Владимира Дмитриевича - слишком хорошо, и он потом основательно чесался. Приехали в Берлин. Возили по городу, и я обязана была запоминать, как куда проехать. Наконец через несколько дней мы должны были встретиться с Донованом - папиным американским адвокатом. Приехал он в советское посольство в ГДР, до смерти перепуганный. Боялся, что с ним что-нибудь произойдет.
- По легенде вы считались немкой, живущей в Восточной Германии. А на каком языке говорили с Донованом - на английском?
- А на каком же еще?
- Без переводчика?
- Да. Я сказала Доновану, что я - дочь полковника Абеля, а мама - его жена. Но он не поверил, решил, что я сотрудница, а мама - актриса, нанятая для исполнения роли.
- А какую роль играл тогда Юрий Иванович Дроздов, который впоследствии долгие годы возглавлял всю нашу нелегальную разведку?
- Он изображал моего кузена Дривса.
- Существует знаменитое фото: вы, мама, ваш кузен Дроздов-Дривс на пороге советского посольства в ГДР.
- На этом фото, между прочим, и Донован. И он сразу сказал, что может доставить папу в Берлин - уж не помню, через сутки или через двое, как только договорятся об условиях обмена на Пауэрса. А наши-то думали, что Донован приехал в Берлин просто позондировать почву. И, насколько я понимаю, были никак не готовы к разговорам об обмене, полагая, что все работают по нашим методам. Оказалось, не все. Нас провели к послу, и там начались переговоры. Потом мы встречались с немецким адвокатом Фогелем, который представлял там наши интересы.
- Какое впечатление произвел на вас Донован?
- Сказать, что я была как-то потрясена его личностью, не могу. Я с ним почти не разговаривала. Он был толстый, красный - видимо, от повышенного давления и от напряжения. Я задала ему вопрос, который мне было поручено задать: зачем он приехал? И Донован ответил: вести переговоры об обмене. Других вопросов у меня в запасе не было, о чем дальше разговаривать, я не знала и пыталась поговорить о погоде.
- Он поддержал?
- Как вежливый человек.
- Ну а настроен был доброжелательно? Это же чувствуется.
- Видела, что он не в своей тарелке, чувствовать ничего другого я не могла. Да и я была не в своей тарелке.
- А как все это переживала ваша мама?
- Точно так же. Мама была на встрече один раз - в посольстве. А потом у адвоката Фогеля не присутствовала.
- А как общался с вами "немецкий кузен"? Ведь все должно было выглядеть при Доноване по-семейному.
- На Западе по-семейному совсем не то, что в России. Там это не обозначает, что нужно все время лобызаться, хлопать друг друга по плечу и повторять: ах ты, моя лапочка, или что-то в этом духе.
- Юрий Иванович Дроздов, он же кузен Дривс, по легенде немец. Он знал немецкий в совершенстве, вы говорили по-английски. А на каком языке вы с кузеном общались при Доноване?
- При Доноване ни на каком. Мы же с ним в присутствии Донована не разговаривали. Мы сидели в посольстве в какой-то прихожей. Набилось довольно много народу, сотрудников посольства. И на нас с мамой обращалось мало внимания.
- А что обсуждалось уже в другой раз у адвоката Фогеля? Ведь, по идее, юрист обязан был вас инструктировать, наставлять, да и вы тоже должны были что-то спрашивать.
- Фогель по-английски не говорил, Дривсу, по-моему, тоже было сложновато. Я тоже вроде как немка. Насколько американец Донован знал или не знал немецкий язык - нам было неизвестно. Деталей переговоров не помню.
- Прошли тяжелый день и вечер, а дальше?
- Дальше начались ожидания решения из Москвы. С самого начала там неправильно поняли намерения Донована, и когда я намекнула, что поняли неправильно, на это внимания не обратили.
- Что неправильно поняли?
- На сколько человек меняют папу. Потом выяснилось, что американцы хотят менять не на двоих, а на троих. Тут и поднялась суета. Уже вроде и день обмена назначен, а со стороны Москвы - такое решение: меняем на двоих, а не на троих. А чтобы перерешить, нужно беспокоить Хрущева, но Хрущев отдыхает, и все боятся к нему обращаться. В конце концов позвонили, и он дал добро: меняйте на троих. И все обошлось. Но дело в том, что с самого начала наши не были готовы, решив, что Донован едет зондировать почву. Когда выяснилось, что обмен через два дня, вот тут и пошло... Потому что мы так не собирались. А собирались мы, как у нас принято, полгода чесать в затылке. Потом еще полгода размышлять.
- Давайте вернемся чуть назад. Вы передали, что хотят менять на троих. Хрущеву позвонили. А дальше?
- Понимаете, нам никто ничего не докладывал. Но мы чувствовали, что-то там идет, движется. Потом нам стало известно, что на завтра назначен обмен. Но нас туда, на мост Глинике, не взяли, а повезли почему-то по магазинам. И приехали мы с большим запозданием. А там все бегают по переулку в панике. Машина наша остановилась, мы вышли и встретились с папой.
- Долго еще оставались в Берлине?
- Уехали на следующий день поездом.
- Как вы нашли отца? Здорово исхудавшим?
- Похудевший был, да. Но он сказал, что это в тюрьме невкусно кормили...
- Рассказывают, американцы так боялись, что он и из тюрьмы что-нибудь привезет, добудет, даже костюм на нем весь изрезали, непонятно что искали.
- Это полная ерунда. Когда папа приехал с обмена, на нем был костюм новый и пальто новое. Но, как бы это вам объяснить, одежда - та, что выдают при освобождении заключенного, даже не какая-то тюремная, а казарменная, что ли, дешевая. Но кто на такое обращал тогда внимание?
Беседу вел