Пушкин родился в день Вознесения Господня — 6 июня (26 мая по старому стилю). С тех пор прошло 217 лет, но никто так и не выполнил мечту Пушкина — построить церковь Вознесения Господня в селе Михайловском. Ни поклонники, ни начальники, ни паломники, ни его многочисленные потомки. Поэт прямо говорил об особом значении праздника Вознесения Господня в своей жизни — он ведь и венчался в Вознесенской церкви. Об этом «Труду» рассказала литературовед, лауреат премии Дашковой 2016 года Элеонора ЛЕБЕДЕВА.
В биографиях Пушкина не раз отмечалось его особое внимание к нескольким датам: 19 октября, лицейская годовщина, восстание на Сенатской площади 14 декабря, 13 июля, день казни декабристов... Между тем Пушкин отмечал церковные праздники, почитал святых, имел обыкновение рисовать профили своих знакомых и родных в дни их именин. Свои же парадные автопортреты он приурочивал к дням почитания святого благоверного князя Александра Невского, которого чтил как своего небесного покровителя. Пушкин всячески способствовал созданию «Словаря исторического о святых, прославленных в российской церкви, и о некоторых подвижниках благочестия местно чтимых», написал на него рецензию и поместил в своем «Современнике».
Однако мироощущение Пушкина не было однозначным, считает Элеонора Лебедева. При всякой поджидавшей его невзгоде он говорил: «Что же делать, так уж мне на роду написано: в несчастный день родился...» По поводу своего венчания он сказал сестре: «Из головы мне вышло вон: не венчаться 18 февраля, а вспомнил об этом поздно — в ту самую минуту, когда нас водили уже вокруг аналоя». Как назло, венчание сопровождалось дурными приметами: потухла свеча, Евангелие упало с аналоя, кольцо Александра Сергеевича закатилось на пол...
Вершиной суеверных настроений Пушкина явилось стихотворение 1828 года «Дар напрасный, дар случайный, / Жизнь, зачем ты мне дана?», помеченное 26 мая — днем рождения автора. Как известно, на него ответил поэту митрополит Московский и Коломенский Филарет, протянув руку помощи христианину, впавшему в грех уныния. Пожалуй, никогда больше после увещевания святителя состояние уныния не охватывало поэта с такой силой, хотя рецидивы имели место до самой роковой дуэли.
Пушкинские памятные даты, ежегодно повторяясь, сведены в единый календарь, подобный церковному годовому кругу. Особое место в этом календаре в советские годы заняли многодневные праздники поэзии, приуроченные ко дню рождению Александра Сергеевича. «Журналист, назвавший эти действа «вакханалиями», выявил их языческую природу, — говорит Лебедева. — Ежегодные июньские Дни поэзии на знаменитом Михайловском лугу были очень похожи на древние языческие буйства. Высокопоставленных пушкинистов и советских писателей, а также иностранных гостей парили в русской баньке и потчевали русской водкой. «Что смолкнул веселия глас? / Раздайтесь, вакхальны припевы!» — гремело из репродукторов в Михайловском 6 июня, а иногда и на гражданской панихиде 10 февраля во дворе дома на Мойке...»
Поездка в Псковский край осознавалась как совершение паломничества, а с тех пор как в Петербурге «у Пушкина», при жизни не обремененного недвижимостью, образовалась усадьба (после передачи всего дома княгини Волконской музею), на Мойку, 12, некоторые едут как на монастырское подворье. Культ поэта и все, что его сопровождает, начался не вчера. В XIX веке пушкинист П.И. Бартенев отрезал полоски автографов Пушкина и дарил знакомым, называя это «отъятием мощей». Медальоны с прядями волос поэта хранили современники. «Никто не говорит «мой Толстой», «мой Чехов», хотя эти писатели любимы, но Пушкин существует для всех и каждого. Он «мой», «свой», даже был «нашим товарищем». Процесс присвоения начался давно, и, кажется, первым произнес слова «мой Пушкин» император Николай в 1826 году. В исторический спор с ним, как известно, вступили поэты — Марина Цветаева, Валерий Брюсов», — напоминает Лебедева.
Существуют особые привилегии для «посвященных», то есть людей искусства — например, для артистов, играющих роль Пушкина, которым дозволялось провести ночь в одиночестве при свечах в кабинете поэта. Для вдохновения... Помнится, была идея одного режиссера отснять сцену венчания Александра Сергеевича с Натальей Николаевной прямо в церкви, да еще с участием совершающего таинство священника. На что Санкт-Петербургский архиерей не без иронии возразил: «Дерзкий замысел, только надо помнить, что в этом случае артисты будут обвенчаны действительно, а не понарошку...»
Кажется, про Пушкина известно все, и каждый день его описан. Но этот образ поэта, как считает Элеонора Лебедева, скрыт за другими, более нам привычными. «Перед нами человек, участвующий в церковной жизни, от рождения крещеный, в браке венчаный, крестивший своих детей, в конце жизни любивший перечитывать Евангелие, наизусть знавший святцы и множество молитв, изучавший жития святых. Неужели это Александр Сергеевич? Да, это он». Потомок древнерусского боярского рода — его предки служили киевским, новгородским и московским князьям, строили храмы, основывали монастыри, в которых и упокоевались, многие перед смертью принимали постриг, подобно почитаемому в их роде святому благоверному князю Александру Невскому. Генеалогические изыскания А.А. Черкашина показали, что среди предков Пушкина были святые, прославленные на русской земле. Пушкины с XVII века благоговейно хранили частицу Ризы Господней, величайшей христианской святыни, и сам Александр Сергеевич в день ее почитания заказывал молебны. Пушкин был истинно православным — в том числе и как хранитель и продолжатель традиции христианской русской литературы — в своем творчестве, мышлении, в самом языке. Ярчайший пример — переложение им молитвы сирийского пустынника...
И сегодня поэт встает перед нами (по слову C.Л. Франка, замечательного философа русского зарубежья) как образ той «удивительной духовной реальности, которая в земной жизни носила имя Александра Пушкина».
