Они хотят успеха, денег и женщин. Но все, что у них пока есть, — это старая автомойка, которую они решают переделать под видеостудию. Легко ли сбываются мечты, когда тебе 20 и вся жизнь впереди представляется безоблачной?

Помимо сюжета, наверняка близкого немалой части молодежной аудитории, сериал интересен тем, что в нем встречаются совсем молодые актеры — и прославленные мастера, в эпизодических ролях по сути представляющие самих себя. Это Евгений Стеблов, Валентин Гафт, Чулпан Хаматова, Гоша Куценко, Александр Незлобин, Константин Крюков, Екатерина Варнава. Сегодня мы знакомим читателей с ответами и тех и других на вопросы «Труда».

Евгений Стеблов (исполняет роль полусумасшедшего ученого):

«Мы смолоду были ориентированы не на результат, а на удовольствие от процесса»

Народный артист России, обладатель Ордена Почета, а также ордена «За заслуги перед Отечеством IV степени» сыграл в более чем 50 фильмах, в том числе Сашу Шаталова в «Я шагаю по Москве», доктора Мортимера в «Собаке Баскервилей» и режиссера драмтеатра в «Дне выборов». Благодаря неподражаемо наивномуи открытому взгляду лет до 50 играл молодых героев.

— Вы снимаетесь в «Студии 17» с совсем молодыми артистами, играющими молодых героев. Вам близки их устремления? Они мечтают об успехе и девушках — и вы наверняка в соответствующем возрасте мечтали о том же. Но, наверное, смысл слова «успех» был для Вас несколько иным?

— Не думаю, что их устремления мне не близки. Конечно, любой молодой человек, который поступает в театральный институт, хочет славы, но это быстро проходит. Я получил первую серьезную роль рано, перейдя на второй курс, и быстро разочаровался в славе. Каждый человек, который чем-то серьезным занимается в своей жизни, хочет успешности в своем занятии. Но мы смолоду были ориентированы не столько на достижение цели, сколько на получение удовлетворения от процесса. А успеха желал, наверное, каждый, однако об этом было неприлично заявлять в открытую. Потому что это немножко глуповато.

Мой сын, которому сейчас 40 лет, когда учился на втором курсе в Щукинском училище, снялся в главной роли в фильме «Глаза». Была премьера в Киноцентре на Красной Пресне. Потом к нему кинулась публика за автографами. Он пришел домой и говорит: «Ну я понял, что такое слава». Понимаете? Мне кажется странным желать славы всю жизнь. По молодости это естественно, но потом надо более высокие цели себе ставить.

Сейчас есть люди, которые просто хотят быть известными. Это вообще смешно. Сейчас образовалась целая профессия, если так можно выразиться, когда люди ничего из себя не представляют, а просто торчат в «ящике». Ходят из программы в программу, играют в какие-то игры. Им, собственно, и предъявить-то нечего. Их называют звездами, а звезда — это вообще понятие, никакого отношения к искусству не имеющее. Это понятие коммерческое. Это человек, на котором делают рекламу. Это абсолютно коммерческое понятие. Причем понятие не российское, f пришедшее с Запада. Но я скажу, что для меня и вообще для студента театрального института моего времени Мэрилин Монро не была актрисой, по крайней мере всерьез ее актрисой никто не считал. Сейчас ее часто любят приводить в пример, говорят, что она звезда. Мы абсолютно никакого уважения не испытывали к этой фигуре. Марлен Дитрих — да, она была звездой и актрисой. Мэрилин Монро — нет. Я к тому, что у современных молодых людей какие-то внешние устремления. Например, быть известным. А ведь для этого не обязательно быть профессионалом. Достаточно учудить что-нибудь публично. Очень многие сейчас так и делают. Устроят какое-нибудь безобразие, все о них говорят, и они очень довольны. В наше время это было как-то неловко, стыдно.

— Что делали бы вы сегодня, с вашими ТОГДАШНИМИ представлениями о жизни, если бы были 20-летним?

— Дело в том, что я современных 20-летних не знаю настолько, насколько знал свое поколение. Потом, я в 20 лет уже институт окончил. Я уже был известным киноартистом, у меня уже было несколько главных ролей. Я думал о том, в какой мне театр поступить. Поэтому сравнивать очень сложно. Скажу только, что сейчас придается очень много значения внешней стороне дела. В рекламе, в позиционировании, во всем, что слышишь из СМИ.

— Вы работали в сериале только в предлагаемых обстоятельствах — или бывало такое, что предлагали свой поворот событий или даже свой сюжет?

— Съемочный процесс на «Студии 17» был для меня довольно кратким. Поэтому я не был соавтором сценария, я просто делал свое дело. Но я не работаю с режиссером, с которым у меня нет согласия. Я это не практикую. Так как у нас согласие было, все прошло хорошо.

А потом «Труд» пообщался с молодыми исполнителями — Александром Дмитриевым (Денис), Евгением Викторенковым (Эдик), Романом Рипко (Оскар) и Федором Леоновым (Петя)

— Сериал — про вас? Вы сами попадали в подобные истории? Подсказывали ли что-то сценаристам?

Александр Дмитриев:

— У меня очень интересное совпадение с моим персонажем. Я в свое время в возрасте 17 лет тоже увлекался рекламой и даже учился по специальности «реклама». Но в какой-то момент все это бросил и поступил в театральный. Думаю, с моим персонажем тоже могло такое произойти. У нас с Денисом вообще много общего. На этом этапе жизни у нас схожи истории отношений с женщинами, какие-то нравственные выборы.

Евгений Викторенков:

— Да, «Студия 17» — это сегодняшняя история. В возрасте 20 — 23-х лет ты как раз остаешься с теми друзьями, с которыми постоянно общаешься в дальнейшем. Мне кажется, что если они сплотились, то держатся до конца, помогают друг другу вылезти из разных ситуаций. В этом плане «Студия 17» — определенно сериал про меня.

Роман Рипко:

— Мне кажется, это просто история о молодости. Не только моей. Любой, кто был в возрасте наших героев, сталкивался с подобными историями. Что касается подсказок сценаристам, то каждый день перед началом съемок мы всей командой разбирали отдельные сцены, обсуждали, как будем все это снимать. Поскольку «Студия 17» — наш первый большой проект, мы могли мало предложить, но все же делали это. Режиссер был открыт к предложениям, и в итоге какие-то вещи принимались, какие-то отклонялись.

— Общение со старшими прославленными коллегами напрягало? Или наоборот, создавало чувство уверенности?

Евгений Викторенков:

— Со Стебловым было легко и весело. Он рассказывал, что у него был родственник — точная копия изобретателя, которого он сыграл в «Студии 17». Играть с Чулпан Хаматовой тоже было комфортно. Она даже хвалила нас.

Роман Рипко:

— Валентин Гафт — это глыба, сгусток мощнейшей энергии. Когда он начинал говорить, все замолкали. Читал на площадке свои стихи — и это было впечатляюще. У нас были общие сцены — такого волнения я не испытывал никогда. Он играет и за тебя, и за себя, а ты сидишь и думаешь: я хочу быть вашим ребенком и провести в кадре с вами остаток своей жизни.

— Можно сказать, что вы теперь ученики школы Гафта, Стеблова, Хаматовой?

Федор Леонов:

— Может быть, «школа» — это громко сказано. Но я действительно многому научился в профессиональном плане и за это очень благодарен «Студии 17». Все медийные лица, которые с нами снимались, чему-то нас учили, может, сами не догадываясь об этом. Мы получили гигантский опыт, особенно во время съемок с Валентином Гафтом и Чулпан Хаматовой. Она произвела на меня огромное впечатление. Это человек, от которого исходит настолько благостная энергетика, что просто смотришь на нее — и уже чему-то учишься.

Она абсолютно неземная. Честно, это было какое-то чудо: я бегал по съемочной площадке и говорил себе, кричал всем, что снимался с Чулпан Хаматовой. Для меня это было большим подарком. Большое спасибо Чулпан Хаматовой за то, что она терпела меня в кадре. Чулпан — простой, искренний человек и потрясающая актриса!

Роман Рипко:

— Мы действительно чему-то успели научиться за этот небольшой промежуток времени. Например, Валентин Гафт научил нас правильному отношению к профессии. Он крайне корректен со всеми на площадке, никогда не опаздывает, всегда знает текст. Это тот пример, на который стоит равняться.