Все тайное становится явным. Эта евангельская истина обнажилась во всей полноте при передаче церкви бывших филиалов музея-памятника «Исаакиевский собор». Как выяснилось, Смольный и Сампсониевский соборы, шедевры русского зодчества и искусства, перешли Петербургской епархии даже без охранных обязательств. То есть формально новые собственники не берут на себя труд по сохранению памятников, но претендуют еще и на Исаакиевский собор, на Спас-на-Крови, на Петропавловскую крепость. Как такое может быть?
Сампсониевский собор старше Петропавловского. Петр I его строил по случаю победы в Полтавской битве, одержанной 27 июня 1709 года — в день святого Сампсония. Живопись и убранство удивительного памятника сохранены усилиями сотрудников Исаакиевского собора, они буквально возродили этот шедевр русского искусства.
— Такой коллекции икон именно этого периода нет даже в Русском музее, — рассказывает «Труду» хранитель иконостаса Сампсония, сотрудник государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» Людмила ГРЕБНЕВА. Она следит за состоянием памятника в новых для него условиях интенсивной эксплуатации. Переживает, что обязательств по охране музейных ценностей епархия не несет. А работы по реставрации живописи ведутся за счет музея «Исаакиевский собор».
— Иконы Сампсониевского собора на учете у государства, это предметы Музейного фонда РФ, — подчеркивает хранитель. — За неделю я осматриваю их несколько раз, описываю состояние. Новые хозяева собора стараются соблюдать памятку, которую мы им дали. Но реставраторы, которые знают эти иконы не один десяток лет, уже подметили сколы краски, трещины, потертости, царапины, восковые натеки. Особенно на тех иконах, которые находятся на царских вратах.
Хотя церковные службы тут велись, но не так интенсивно, как после передачи собора в собственность РПЦ. А именно теперь живопись стала заметно ветшать.
— Пока фиксирую изменения, составляю акты, кто-то из прихода это подписывает. Если разрушение пойдет более активно, надо думать, на какие средства эти иконы реставрировать. Ведь люди, которые прикладываются к ним, не задумываются о том, что это музейные ценности, — переживает Гребнева.
Сампсониевский собор начали реставрировать в 1993 году при директоре Исаакия Георгии Бутикове. Под руководством этого легендарного атеиста музейщики возвращали городу собор за собором. Бутиков первым в России перевел музей «Исаакиевский собор» на самоокупаемость и на вырученные деньги восстанавливал Сампсониевский, Смольный, Спас-на-Крови.
— В 2003 году мы отметили тут дату Полтавской баталии, потому что Бутиков сильно болел и мы понимали, что он уже не протянет, — хранитель Исаакиевского собора Сергей ОКУНЕВ вспоминает, как музейщики очищали собор, который долгие годы использовался под склад. — А иконостас восстанавливали до 2008 года. Обидно! Ведь реставрация убранства была сделана за счет средств музея. А в Смольном, например, только за последние несколько лет потратили 250 млн рублей. А теперь нас еще и поносят, называют захватчиками...
В Сампсониевском соборе находятся вещи из реестра национальных сокровищ.
— Мы по закону не можем передавать общественной организации такую государственную собственность, — говорит Окунев. — Сейчас этот вопрос повис в воздухе.
Как все-таки решаются в наш просвещенный век в Сампсониевском соборе обязательства по охране музейных ценностей?
— Никак не решаются, — утверждает депутат Заксобрания Петербурга Максим РЕЗНИК. — По Смольному собору заключен договор, но с изъятием охранных обязательств, что противоречит закону об охране объектов культурного наследия. Почему городская власть в лице комитета имущественных отношений подписала такой документ? Этот вопрос я в письменном виде задал генпрокурору. Поскольку договор незаконен, то собор должен быть возвращен. А по Сампсониевскому вообще нет договора, хотя все сроки уже прошли. Там церковь тоже отказывалась брать на себя охранные обязательства. Поэтому я написал письмо в Росреестр, где прошу не регистрировать никаких документов, противоречащих законодательству.
Ведь законы федеральные и региональные существуют для всех — в том числе и для церкви...
В отличие от Исаакия Смольный и Сампсониевский в царское время принадлежали церкви, поэтому их передали в собственность РПЦ согласно подписанному еще президентом Дмитрием Медведевым ФЗ № 327. Но тут выяснилось, что договора заключаются с юридическим лицом, который формально отношения к епархии не имеет.
— Приход Сампсониевского собора учредили 10 физических лиц, — говорит депутат Резник. — Так же, как и приход Смольного собора. Они не имеют отношения к епархии. То есть заявку подают одни, а пользуются другие. Распоряжением митрополита собор передается какому-то «каноническому подразделению» — в юриспруденции нет такого термина! Ну так можно и в офшор передать, понимаете?
А на Исаакий пока даже заявки от епархии нет, но претензии остаются.
— Исаакиевский собор для верующего православного человека — это в первую очередь храм, дом Божий, место молитвенного общения с Господом, — аргументирует митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский ВАРСОНОФИЙ. Но почему навязывается этот выбор: богослужение или просвещение? Как будто в том же Исаакиевском соборе на этот вопрос не ответили 30 лет назад, когда там возобновились церковные службы.
После завершения строительства собора в 1858 году на запрос Священного синода о его передаче церкви Александр II наложил резолюцию: «Собор является крупным памятником государственного достояния, на который истрачено казною свыше 23 миллионов народных денег и 40 лет труда, а потому и забота о поддержании и сохранении его в должном порядке естественно должна быть в руках правительства». Для сравнения: Аляска в 1867 году была продана в два раза дешевле, за 11 млн рублей.
Никто не против храмов — все за них. Но в Исаакиевском соборе километры драгоценных росписей и такие технически сложные задачи по соблюдению безопасности сооружения, с которыми епархия просто не справится. А те люди, которые справляются, там уже работают, нравится кому-то это или нет. Музей на самоокупаемости, финансы прозрачны.
P.S. Кстати, собор строили мастера разных исповеданий. Монферран был католик, Бетанкур — лютеранин. И первый спорил с Николаем I, когда тому захотелось позолотить скульптуры фронтонов. И француз сумел отстоять свое мнение, именно его поддержал совет Академии художеств.
