- Регимантас, вам легко было выбирать профессию актера?
- Не совсем. В школе я с удовольствием участвовал в самодеятельности, играл в драмкружке. Когда в наш маленький городок на севере Литвы приезжал с гастролями какой-либо театр, для меня это был настоящий праздник. Но мой отец-инженер считал актерскую профессию несерьезной, актеров называл "пьяными скоморохами". По его настоянию после школы я поступил на физмат Вильнюсского университета. Мне нравились точные науки, и специализацию я выбрал интересную - полупроводниковая физика, с нее начинается вся электроника. Но театр манил, и, не окончив физмат, я поступил на театральный факультет Вильнюсской консерватории. Иногда экзамены в двух вузах совпадали, приходилось вертеться. Но по-настоящему я начал чему-то учиться только тогда, когда вышел на сцену. В кино же моим крестным отцом стал Витаутас Жалакявичюс. В 1963 году он снял меня в фильме "Хроника одного дня", а спустя два года в драме "Никто не хотел умирать". Для меня это был "звездный час", актерская карьера стремительно пошла вверх. И года не проходило, чтобы не сыграл в двух-трех фильмах.
- Начиная с бунтаря Донатаса из фильма "Никто не хотел умирать", большинство ваших героев импульсивные, нервные...
- Это немного присуще моей натуре. Но я стараюсь эти свойства характера в себе не культивировать. Считаю, что актер должен отыграть роль, снять грим, переодеться и вернуться в реальный мир. Я не люблю играть в жизни, предпочитаю настоящие чувства. А многие исполнители продолжают "оставаться в образе" даже дома...
Своей лучшей театральной работой считаю роль в пьесе Сартра "Затворники Альтоны". Там мой герой, немецкий солдат, верой и правдой служивший фюреру, сходит с ума и 20 лет прячется от людей на чердаке, пытаясь оправдаться перед самим собой. Общается только с сестрой, которая приносит еду, и с призраками из будущего. В эту роль я так тщательно вживался, доводя себя и зрителя до истерики, что вскоре понял: надо попридержать коней, чтобы не нанести вред своему душевному здоровью.
С годами я кое-что переосмыслил в постулатах актерской профессии. Поначалу слепо следовал принципам системы Станиславского: "Я в данных обстоятельствах...", "Если бы я был этим человеком...". Но потом стал замечать, что мне легче лепить образ, когда я как бы наблюдаю за ним со стороны, одалживаю ему на время свое тело, голос, какие-то душевные качества. В этом смысле мне импонирует метод Михаила Чехова: актер всего лишь рассказчик. Да, я рассказываю зрителю о своем персонаже, не перевоплощаясь в него. Мне уже не надо мучить свое тело, насиловать психику. Я остаюсь самим собой. Адомайтис в роли такого-то. Например, сегодня вечером я расскажу зрителям о Генделе.
- Речь идет о спектакле "Встреча", где вы заняты с Донатасом Банионисом, который играет Баха?
- Да. В реальной жизни эти два великих немецких композитора никогда не встречались. Хотя и жили примерно в одно время. В Германии все сколько-нибудь значительные музыкальные должности были заняты представителями огромного семейства Бахов. Генделю не оставалось ничего другого, как метаться по Европе и осесть в Лондоне. По прихоти драматурга Пауля Барца два великих немца якобы встретились в 1750 году в одной саксонской гостинице и затеяли спор об искусстве. Для Баха важна только музыка. А Генделю этого мало, ему хочется еще и славы, признания королей, поклонения толпы...
- И чья философия вам ближе?
- Как актеру мне интереснее играть Генделя. Но по-человечески симпатичней Бах. Я тоже люблю свою работу за те восхитительные ощущения, которые приносит сам процесс игры. Я влюблен в театр целиком, до последнего волоска. Все остальное - премии и звания, отклики в прессе - это хвост кометы, издержки профессии, которые приходится принимать как неизбежность.
- Но ведь именно этими "издержками" и усыпана ваша карьера. И секс-символом вас называли, и звездой советского экрана. А недавно вам присвоили титул "Самый элегантный мужчина Литвы". Разве не приятно?
- Ну были какие-то игры интеллектуальных дамочек, выбирали "самого элегантного". Но это глупость. Никогда не считал себя секс-символом или звездой. Какой там! В юности я был серьезным юношей. Даже чересчур. Стеснялся девушку до дома проводить после танцев. Спасибо театру, он немного "размял" мою натуру, я стал более общительным. От актера сцена требует повышенной активности, энергетического выброса. Иначе зритель через две минуты заскучает и уйдет. Во время спектакля во мне как будто включается какой-то моторчик, повышающий темперамент в несколько раз. А в жизни я человек стеснительный, спокойный, делаю все медленно. Типичный литовец.
- Я слышал, что один из трех ваших сыновей продолжил актерскую династию Адомайтисов и окончил театральный вуз...
- Да, но его карьера в Литве не задалась. Поработал немного на ТВ и уехал за границу. В Великобритании перебивается случайными заработками, снимается в студенческих короткометражках. У нас сейчас многие молодые перебираются на чужбину в поисках счастья. Бродят по Лондону или Парижу и взывают: счастье, где ты? На мой взгляд, это ошибочный путь. Счастье - это любовь, любимая работа, семья.
- Но вы тоже работали в Европе. В 1981 году получили Национальную премию ГДР за фильм "Невеста".
- Это были разовые командировки. На киностудии ДЕФА я снялся в трех картинах. А в 90-е сыграл русских мафиози еще в пяти или шести немецких фильмах. Мои герои новейших времен то оружием торговали, то ураном, то женщинами - словом, продавали Россию как могли. На Западе старые стереотипы о диких русских живучи до сих пор. Но никогда у меня не было искушения переселиться в Европу. Языковой барьер почти непреодолим. Это музыкантам или танцорам слова ни к чему, а драматический актер без хорошего знания языка никому не нужен: в современном кино звук пишут прямо на площадке, переозвучка стоит больших денег. К тому же меня немного смущают методы работы европейских кинематографистов. В отличие от русских они точно следуют сценарию. Предположим, написано, что сцена длится 25 секунд, и режиссер будет снимать с хронометром в руке, чтобы точно уложиться. А как же творческий поиск, спонтанные находки или вновь открывшиеся обстоятельства, которые диктуют какие-то свои ходы? Ничего этого нет и в помине. Такая педантичность хороша в фармакологии, но не в творчестве.
- Как себя чувствует в Литве ваше поколение людей искусства?
- Мое поколение уже на пенсии. Теперь всем заправляют молодые. Но что-то у них получается не очень. Снимают для ТВ пустопорожние шоу. Даже сериалы перестали делать: невыгодно. И хорошо, если кто-то исхитрится собрать деньги на 1 - 2 фильма в год. На этом фоне вызывает зависть подъем кинопроизводства в России, где, слышал, в этом году сделали более ста картин. А некогда гремевшая Литовская киностудия сейчас в основном обслуживает иностранцев. Англичане, французы используют нашу дешевую базу, а актеров задействуют в массовках.
Я в свое время думал: уйду на пенсию, буду на печке лежать и ногой телеканалы переключать. Пока не получается. Теперь у меня работы больше, чем когда я состоял в штате. Занят в спектаклях сразу нескольких театров. Играю даже престарелого Казанову в одной немецкой пьесе. Еле-еле успеваю. Но я и рад. Никогда не любил сидеть сложа руки. А когда появлялось свободное время, то ехал не в Крым или в Турцию, а к себе на дачу, где у меня есть деревенский дом с садом и огородом под Вильнюсом.
- Помнится, там был пожар...
- Да, строители установили дымоотвод с нарушением правил. И все сгорело. Восстанавливали с нуля. Стены из бревен возводили строители, а крышу мы с сыновьями крыли сами. Отделочных работ еще много. Считаю дни до возвращения, когда смогу приколотить очередную доску.
- С кем из коллег-актеров дружите?
- В театре - с Банионисом, считаю его большим актером и своим старшим товарищем. А в кино, не раздумывая, назову Колю Караченцова. В начале 80-х мы с ним крепко подружились в Одессе на съемках комедийного мюзикла "Трест, который лопнул" по рассказам О. Генри, где играли веселых авантюристов. Ужасно, что он попал в автомобильную аварию.
- Вы поддерживаете с ним отношения?
- Я стараюсь. Но думаю, ему сейчас тяжело видеть кого-либо из его прежней жизни, переносить визиты. Он очень быстро устает.
- Как вам живется в Литве после распада Советского Союза?
- Поначалу мешала граница. Но сейчас я открыл многократную российскую визу и свободно езжу. Не думал, что советская империя рухнет еще при моем поколении. Но, видимо, распад был неизбежен. Слишком уж много лжи было вокруг. На людях мы говорили одно, думали другое, писали третье... В газетах сплошные бодряческие рапорты: "Шахтеры выдали на гора...", "Хлеборобы засыпали в закрома..." И ни слова о реальных проблемах в экономике и противоречиях в обществе. Всем, кто пытался это сделать, вешали ярлык "антисоветчики" и затыкали рты. Не говорю, что сейчас наступили идиллические времена, но все же есть надежда, что со временем будем жить без лжи.