Сорок лет назад, в сентябре 1967 года, русская художница умерла в Париже. Проводить ее на кладбище пришли чуть больше десяти человек.
Судьба Серебряковой трагична и пронзительна. Ранняя утрата мужа, умершего от сыпного тифа. Четверо маленьких детей остались на ее руках. Гибель в революцию родного дома, а вместе с ним и многих работ. Нищета, отъезд с двумя детьми на заработки в Европу, утрата родины и многолетняя разлука с двумя другими своими детьми, оставшимися с бабушкой. И опять нищета, бездомность, полная неспособность приспособиться и торговать своим талантом. Знакомые с грустной усмешкой звали ее "Зина-тридцать три несчастья". В 1931 году она писала родным, которых не выпускали к ней во Францию: "Кляну свои папки, свое несчастное художество, так мало уже пригодное, чтобы сделать вас счастливыми..."
И вот великая загадка, которая встает перед каждым, кто вглядывается в ее работы: почему один человек рождается с солнцем в душе и никакие беды не в силах затемнить его, а другой может всю жизнь прожить благополучной и сытой тучей?
Серебрякова - чистый дар Божий. В ее искусстве нет ремесла, одна поэзия, полет, чувство. Одна любовь. "...Быть любимой и быть влюбленной - это счастье, я была всегда, как в чаду, не замечая жизни вокруг, и была счастлива, хотя и тогда знала и печаль, и слезы..." (из письма 1922 года).
Не заканчивала ни школ, ни институтов, ни академий. Вспоминала в конце жизни: "У меня не было ни одного учителя рисования..." Не умела, по собственному признанию, рисовать руки. Но остались ее портреты. И самые удивительные из них - детские.
Проходя по выставке, видишь, что почти на каждой работе изображены спящие дети: "Спящая девочка", "Женя спящий", "Шура под лоскутным одеялом", "Спящая Леля", "Спящая на животе Шура", "Спящий ребенок"...
Глядя на это чудесное "сонное царство", вдруг открывается: любой дар Божий в материнстве преумножается многократно! И речь не о том только, что этот дар передается детям и расцветает в них. Нет, он незримо растет и готовится явить себя миру и в те минуты, когда юная мать всецело посвящает себя малышам, когда ей и вздохнуть некогда, когда быт давит со всех сторон и ни о каком искусстве женщина и не помышляет. Просто, когда дети спят, она берет в руки карандаш и рисует, чтобы запечатлеть свое счастье. И это "маленькое" счастье рано или поздно становится явлением в мировом искусстве. Нет свечи, которая не была бы поставлена на подсвечник.
Какой это, мне кажется, сильный аргумент для тех молодых женщин, которые, опасаясь за свой талант, самореализацию или карьеру, откладывают детей до лучших времен. С появлением ребенка ничего не отнимется, но многое будет послано буквально даром!
В голодный и холодный 1921 год Зинаида Серебрякова записала: "Я шью целыми днями..., удлиняю Катюше платье, чиню белье... Приготовляю сама масляные краски - растираю порошки с маковым маслом... Живем мы по-прежнему каким-то чудом..." Сегодня работы, созданные Серебряковой в петербургской коммуналке, стали жемчужиной ее собрания в Третьяковской галерее.
Последние годы самые престижные аукционные дома сражаются за право выставить на торги хотя бы эскиз Серебряковой. Лучшие галереи мира гордятся, если в их собрании есть хоть одна работа русской художницы.
Когда в конце жизни к ней пришла слава, ее выставки с огромным успехом прошли в СССР, она и тогда по-прежнему считала своими лучшими работами своих детей: Евгению, Александру, Татьяну, Екатерину. "Чудные мои дети..."
Почти все внуки и правнуки Серебряковой связали свою жизнь с искусством. Среди них - живописцы, архитекторы, иконописцы...
15:06
Два Героя на волнах
