Пока на почве кино идет жесткое противостояние светского и церковного подходов, на другом фланге делаются попытки утвердить — по крайней мере словесно — преимущества диалога над конфронтацией. Об этом говорилось на встрече религиозных и музейных деятелей, прошедшей в МИА «Россия сегодня» в Международный день памятников и примечательных мест, отмечаемый на этой неделе.
Правда, большинство присутствовавших было так или иначе связано с церковью — это председатель экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации протоиерей Леонид КАЛИНИН, руководитель дискуссионного клуба Всемирного русского народного собора Владимир ЛЕПЕХИН, глава экспертного центра этой же организации Александр РУДАКОВ. Полное единодушие с ними проявил и директор Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева Арсений МИРОНОВ.
Естественно, первым делом были приведены примеры конструктивного взаимодействия церкви и музеев: Троице-Сергиева лавра, Новодевичий и Соловецкий монастыри, храм Николы в Пыжах как часть комплекса Третьяковской галереи... Рассказывалось об опыте решения конфликтных ситуаций — таких, например, как необоснованные притязания епархии на памятники Херсонесского историко-археологического заповедника или попытки отобрать у НИИ культурного и природного наследия памятник архитектуры — палаты Аверкия Кириллова. Во всех подобных случаях в церкви в конце концов брало верх здравое понимание того, что к объектам некультового назначения, тем более созданным нехристианскими культурами, вроде античного Херсонеса, она не должна иметь отношения.
Выступавшие поднимали и не решенные до сих пор вопросы, в том числе «чудовищную проблему гибели деревянной цивилизации Русского Севера». Поддерживать погибающие памятники зодчества у государственных органов не хватает сил, а церковь не берет на себя их содержание, тем более реставрацию, поскольку в большинстве случаев речь идет о зачахших селах, где нет приходов. Один из путей спасения здесь — развитие волонтерства, причем обязательно под руководством компетентных государственных организаций, того же НИИ им.Лихачева. Ибо нередки случаи, когда непрофессиональные попытки спасти памятник — допустим, очистить его конструкции от птичьего помета — приводили к обрушению и безвозвратной утрате сооружения.
Прозвучали правильные слова о том, что церковь должна быть благодарна музейщикам, которые на протяжении десятилетий государственного богоборчества сохраняли наследие православного искусства, подчас с риском для карьеры, а то и жизни. Как раз сейчас, в течение месяца между Международными днями памятников (18 апреля) и музеев (18 мая), идет награждение церковными знаками отличия таких энтузиастов.
Разумеется, не могла не возникнуть и тема передачи Исаакиевского собора Русской православной церкви. Здесь ораторы подчеркивали, что речь идет лишь о передаче в пользование, а не в собственность. Напоминалось о громадном значении Исаакия как второго по значению собора РПЦ, соответственно статусу Петербурга как северной столицы. Притом говорилось о необходимости сохранения в полном объеме музейной функции храма. Хотя коррективы неизбежны: так, на время службы подъем туристов на смотровую галерею будет прекращаться. Якобы именно так обстоит дело на подобных мировых объектах, в том числе в Ватикане.
Отец Леонид Калинин признал, что у церкви не хватает собственных специалистов, и она готова сотрудничать со всеми музейщиками, проявившими встречную заинтересованность. Правда, не смог ответить на вопрос, какая доля музейного персонала сохранит в новой ситуации свои рабочие места.
Вообще, как показалось, собравшиеся трактовали конфликт, разгоревшийся в Петербурге вокруг Исаакия, упрощенно. Протесты общественности они объяснили «активностью политических сил, проигравших на недавних выборах». А участие в протестной кампании таких авторитетных деятелей, как, например, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, было и вовсе мотивировано его «давней дружбой» с Николаем Буровым, который до руководства музеем Исаакиевского собора возглавлял городской Комитет по культуре.
Притом ничего не было сказано о судьбе художественных реликвий, которые от попадания в церковный обиход могут быть попросту утрачены, как уже оказались под угрозой уничтожения 600-летние фрески Андрея Рублева в Успенском соборе города Владимира — от нерегулируемого потока посетителей, несоблюдения температурного и влажностного режима.
Кстати, о Рублеве. Выступающие рассказали о разрабатываемой концепции развития Центрального музея древнерусской культуры и искусства, носящего имя великого живописца. По ней, храмы московского Андроникова монастыря, где расположен музей, должны быть возвращены к церковному служению, а его экспонаты украсят их стены (где революция полностью уничтожила первоначальное убранство). Звучит прекрасно, но опять-таки — насколько будут соблюдены условия хранения бесценных икон? Не обернется ли благая с виду инициатива продолжением «революционного» разрушения святынь?
